Ромео должен повзрослеть - Татьяна Бочарова Страница 14

– Что случилось, Аня? Ты плачешь? Что-то не так? Тебе сделали замечание?

– Если бы! Если бы замечание. Это ужас, Дима, ты даже представить себе не можешь…

– Вот что, – перебил Клюев, – в таком состоянии ты не можешь вести машину. Жди, я сейчас приеду.

– Нет, не надо! – При мысли, что нужно будет сидеть во дворе колледжа, где в любой момент к ней могут подойти родители Жарко, Анне стало дурно. – Я могу вести. Я приеду сама.

– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – произнес Дмитрий с недоверием.

– Дома объясню. – Анна решительно повернула стартер.

Дмитрий как будто ждал за дверью – тут же открыл, едва Анна нажала на звонок. Вид у него был встревоженный и возбужденный.

– Наконец-то! – он схватил Анну в охапку и втащил в прихожую. – Господи, на тебе лица нет. Неужели все так серьезно?

Она кивнула и без сил опустилась на банкетку.

– Давай рассказывай, – велел Клюев и принялся снимать с нее пальто и сапоги.

– Ольга Жарко умерла сегодня ночью. Покончила с собой.

Клюев замер с Аниным сапогом в руках.

– Что? Ты что говоришь??

– Отравилась таблетками. Перед смертью оставила записку. Там она пишет… что… что… – У Анны наконец хлынули слезы градом.

– Что? – эхом повторил Клюев, точно завороженный глядя на Анну.

– Что в ее смерти виновата я…

– Как это? Почему?? Что за чушь? – Он отбросил сапог.

– Помнишь, я пришла к тебе в среду вечером? Ты как раз собирался ехать в Ростов? Помнишь?

– Ну да, – рассеянно произнес Клюев.

Он выглядел оглушенным и растерянным.

– Перед этим она пришла ко мне в кабинет и попросила назначить ей день пересдачи. У нее были долги с прошлого года. Вчера после пар она была у меня и пыталась выпросить тройку просто так, ничего не ответив.

– И ты…

– Я не поставила. Она закатила истерику, рыдала, заламывала руки.

– Черт! – неожиданно воскликнул Клюев и обхватил голову руками. – Черт, черт!!

– Ты понял? – Анна перестала плакать и печальными, бездонными глазами смотрела на него.

Он опустил голову.

– И после этого она пришла домой и… написала записку? – его голос звучал хрипло и сдавленно, словно стальная невидимая рука сжимала ему горло.

– Да. Что не может так больше. Что просит во всем винить Акулову А. А…

– Черт! – уже спокойней повторил Дмитрий. – Вот это подстава, малыш! Это могут быть большие проблемы.

– Со мной уже беседовал следователь. Сказал, что вызовет на допрос. От работы отстранили. И этот… отец Жарко…

– Ты его видела?

– Да. Он обещал меня уничтожить.

Анна уже совсем взяла себя в руки. Слезы принесли ей некоторое облегчение, к тому же дома, рядом с Дмитрием, она чувствовала себя в относительной безопасности. Вдвоем они что-нибудь придумают. Сумеют доказать, что Ольга написала записку в состоянии аффекта и никто не виноват в ее гибели. Дмитрий молчал, погруженный в какие-то свои мысли. Анна осторожно дотронулась до его плеча:

– Пойдем поедим?

Он посмотрел на нее с удивлением:

– Ты хочешь есть?

– Ну я же не завтракала, – она попыталась улыбнуться, улыбка вышла вымученной и жалкой. На самом деле при мысли о еде ее тошнило. Но надо было что-то делать, как-то продолжать жить, постараться отвлечься, поверить в лучшее, хотя внутри у нее все точно оледенело.

Клюев кивнул и взял Анну за руку.

– Конечно. Прости. Я не подумал. Так ошарашен тем, что ты сказала. Прости.

Они зашли на кухню и уселись за маленьким круглым столом. Анна хотела подойти к плите, но Клюев жестом остановил ее:

– Сиди! Я сам.

Он разогрел на сковородке кашу, положил Анне в тарелку, добавил сливочного масла и пару кусков ветчины. Она ела и давилась. Он по-прежнему молчал, лицо его было сумрачным и отрешенным.

– Дим! – тихо позвала Анна.

– Да, малыш. Вкусно? Я старался.

– Очень вкусно. Я думаю… что теперь делать?

– Ну что делать? – он погладил ее по голове. – Пока ждать, что скажет этот следак. Ты запомнила его фамилию?

– Дроздов.

– Я наведу справки. Попробую выяснить, что можно предпринять.

– Правда? – Анна так обрадовалась, что едва не подавилась кашей. И тут же сердце ее сжалось от пронзительной боли. – Дим… скажи честно… ты как думаешь – из-за меня Оля умерла?

– Ну что ты? Вот глупышка. – Он прижал ее к себе, как ребенка. – Девочку, конечно, очень жалко. Но как ты могла такое предвидеть? Она ведь не угрожала наложить на себя руки?

– Нет!

– Ну вот. Это надо пережить, малыш. Постепенно отпустит. Не вини себя. Сейчас главное доказать следствию твою невиновность.

– Ты мне поможешь? – она доверчиво подняла на него глаза.

– Помогу, малыш, конечно, я сделаю все, что в моих силах.

Телефон Анны вдруг взорвался оглушительным звонком. Оба вздрогнули и со страхом поглядели на экран. Светка.

– Не бери, ну ее, – тихо сказал Клюев.

– Надо взять. Я не стану прятаться ото всех! Если я так сделаю, то дам понять, что признаю себя виноватой.

Клюев кивнул:

– Да, ты права.

Анна нажала на прием.

– Я все знаю! – заверещала в трубку Светка. – Ань, это какой-то кошмар. Нас вызвали на работу. Какие-то хмыри всех опрашивают, докапываются до тебя – как ты себя вела со студентами, с коллегами. Ребят согнали. Тоже будут беседовать. Папаша этой Ольги ходит-бродит, как кентервильское привидение. Ань, этот придурок Тихон Павлович такое сейчас тут нес про тебя! Они дверь неплотно закрыли, и я слышала! Анечка, что ж это будет!

Анна, морщась, как от боли, с трудом дотерпела до конца Светкиного словесного потока. Надо же, как оперативно! Значит, уже идет допрос свидетелей. А Тихон Павлович, разумеется, имеет зуб на Анну: когда она только пришла в колледж, он пытался к ней подкатить, шептал на ушко, как у него с женой не ладится интимная жизнь. Анна сразу его послала, тут он ее и возненавидел. Тихо возненавидел, не демонстративно – на такое его трусливая душонка не была способна. Ну вот, теперь у него есть шанс поквитаться…

– Свет, – устало проговорила Анна, – во-первых, не кричи так, я не глухая. Во-вторых, не могут же все про меня говорить только плохое.

– Конечно, нет! – еще громче завопила Светка. – Я сказала, что ты моя лучшая подруга и замечательно ладишь с ребятами. А Инна Михайловна, та вообще чуть не расплакалась.

Конец ознакомительного фрагмента