Вдоль белой полосы - Яна Перепечина Страница 14

Лидия Эдуардовна тоже узнала её, улыбнулась ободряюще, и сразу стало не так страшно. Один из учителей тем временем рассказывал собравшимся:

— Народ, это Агата Князева. Очень хочет учиться у нас, успеваемость у неё хорошая, сочинение, по мнению наших словесников, она написала прекрасно. Взгляды на жизнь, судя по этому сочинению, у неё вполне нам подходящие, интересные и нестандартные. Закончила детскую школу искусств, хореографическое отделение, занималась росписью по дереву… Если у кого есть вопросы — задавайте.

Агата растерялась. Такого она не ожидала. Мелькнула надежда, что, может, никаких вопросов ни у кого не будет: вечер же, устали все. Да и вообще, наверняка это просто для проформы… Но старшие ребята так, видимо, не думали. Вопросы посыпались со всех сторон.

С кем дружишь? Нравилось ли заниматься танцами? Почему выбрала их школу? По какой теме писала сочинение и почему?

Агата почувствовала себя, словно на сцене. И тут же успокоилась: выступать перед залом она привыкла, всё же с семи лет участвовала во всех концертах, которые проводила их школа искусств. А их было немало, и даже на таких больших площадках, как концертный зал гостиницы «Россия». Поэтому, уловив заинтересованность собравшихся, она почувствовала, как спина привычно выпрямилась, подбородок вздёрнулся, дыхание стало ровным, а на губах появилась лёгкая полуулыбка.

Все, кто хорошо знал Агату, удивлялся тем изменениям, которые с ней всегда происходили во время танцев. Стеснительная и даже робкая, она сразу же преображалась. Природные данные у неё для серьёзных занятий танцами были, как говорили их учителя, слабоватыми. Агату даже не сразу приняли в школу, хотя до поступления родители нанимали опытного педагога, чтобы он подготовил её. Но это не помогло, потому что и «шаг» у неё был маловат, и «подъём» низковат, и «выворотность» слабая, и «растяжка» плохая, как сообщили родителям после вступительных экзаменов педагоги. Ах, да, ещё шея и ноги самые обычные, для жизни вполне нормальные, но для хореографии коротковаты, конечно. Однако, когда мама уже совсем потеряла надежду и расстроилась, главный из экзаменаторов, красивый, статный мужчина с удивительно прямой спиной и гривой седых волос добавил:

— Но зато девочка весьма трудоспособная. Мы её пока в кандидаты зачислим. И если из поступивших кто-то отсеется, а она будет хорошо заниматься, то, возможно, возьмём вашу Агату.

Вскоре так и вышло. Её талантливая одноклассница, на которую возлагали большие надежды, не выдержала напряжённого графика занятий и продолжительных изматывающих уроков и ушла. А не слишком одарённая Агата так старалась, что уже во втором классе её стали задействовать во всех танцах, причём ставили в первый состав.

— Стоп-стоп-стоп! — оглушающе громко хлопала в ладоши преподавательница исторического танца Галина Евгеньевна. — Это что за сборище паралитиков?! — в выражениях их учителя никогда не стеснялись. — Вы в травмопункт направляетесь или всё же на балу танцуете?! Это танец королей, а не пациентов института неотложной травматологии! Посмотрите, как нужно себя нести! — она выхватывала из стайки одинаково одетых в белые купальники и длинные прозрачные юбки из фатина учениц Агату, а остальных отгоняла к стене с огромной мозаичной картиной, на которой плыли в танце прекрасные нимфы. Аккомпаниаторша Тамара Викторовна, повинуясь её решительному жесту, начинала играть менуэт или гавот. Агата, подталкиваемая Галиной Евгеньевной, начинала танцевать.

— Вот! Вот как нужно! Посмотрите на её шею, поворот головы, на королевский взгляд! Это выступает императрица. А вы танцуете словно полотёры, — Галина Евгеньевна сердито махала рукой и командовала:

— Теперь чтобы все так себя несли…

Вот и сейчас, сидя перед парой десятков пар внимательных глаз, Агата почувствовала, что совершенно перестала бояться. На все вопросы она отвечала не бойко, но спокойно тем спокойствием, которое неизменно вызывает уважение у окружающих. Красивый худой парень внезапно широко улыбнулся ей и сказал молодому бородатому мужчине:

— Матвей Анатольевич, она нам подходит.

Мужчина улыбнулся и наклонил голову, на лице его смеялись светло-голубые глаза:

— Я тоже так думаю. Но все ли согласны с нами?

— Все, — в разнобой раздалось со всех сторон.

— Тогда, Агата, поздравляем тебя. Ты зачислена в 10 «А».

В тот день она, конечно, ещё не поняла, что в жизни её произошли такие изменения, которые принято называть судьбоносными. Но радость от того, что не придётся возвращаться в ненавистную старую школу, переполняла Агату, и на дачу, к заждавшимся их с родителями, изнервничавшимся бабушкам, она ехала счастливой.

Жизнь в новой школе началась с того, что в августе их вывезли в лагерь. Накануне Агата с мамой долго собирали рюкзак, складывая в него всё необходимое. Что было нужно на целых две недели жизни вне дома, мама, которая в детстве частенько ездила в пионерские лагеря, знала, а Агата, лишь однажды, после второго класса, проведшая месяц не на даче, а в санатории, — нет. Она помнила только, что в санатории ей не понравилось. Вернее, там было хорошо: добрые воспитатели и нянечки, весёлые ребята, интересные занятия. Но её всё равно неудержимо тянуло домой, а по родителям и бабушкам она скучала так сильно, что никакого удовольствия ни от игр, ни от общения не получала, вместо этого постоянно представляя, что её родные сейчас, пока она далеко от них, делают на даче, чем занимаются и о чём говорят.

Хорошо помня об этом детском опыте, Агата и теперь не слишком хотела ехать в лагерь. Помимо тоски по родителям, у неё теперь была на это ещё одна причина: ей всё время казалось, что именно сейчас, в эти две недели, пока она будет в отъезде, Никита начнёт чаще приезжать на дачу или даже останется там на несколько дней. Он-то приедет, а её там не будет. И Агата всячески пыталась уговорить родителей отменить поездку.

Но в новой школе настаивали на том, что в лагерь ехать нужно, что там все новые ученики перезнакомятся и в школу пойдут уже друзьями. А это обязательно самым лучшим образом скажется на учёбе… Так или примерно так очень темпераментно и убедительно говорил директор школы на родительском собрании, которое провели вскоре после собеседования. Маме Агаты и директор, и всё, что он говорил, понравилось. И она настояла на том, чтобы дочка поехала.

Когда в назначенный день одетая в новую клетчатую рубашку с коротким рукавом и джинсы Агата очутилась в школьном дворе, то оторопела. Она отчего-то думала, что в лагерь поедут только те ребята, кто поступал вместе с ней. А это два класса, всего сорок три отобранных по результаам экзаменов и собеседования человека. Но перед школьным крыльцом она увидела настоящее столпотворение. Прямо посреди двора взрослые ребята, явно уже не школьники, образовав круг и положив руки друг другу на плечи, пели какую-то весёлую песню. Аккомпанировали им на гитарах парень и девушка, пританцовывавшие в центре круга. На ступенях школы сидели человек десять и о чём-то негромко беседовали. То и дело сновали между ребятами и их родителями, запрудившими большой двор, какие-то люди со списками в руках.