Право на сына - Адалин Черно Страница 14

— Стася?

Я отшатываюсь, потому что он не заводит машину, а снова приближается ко мне опасно близко, чтобы понять, все ли в порядке.

— Да, извините, задумалась.

Стас кивает, возвращается на свое место и заводит двигатель. Мы трогаемся, и я выдыхаю.

— Тебя так и зовут?

— Я Настя, — поясняю. — Наш директор захотел, чтобы у девушек на ресепшн были ласковые имена.

— Мы можем перейти на ты и скажи адрес, куда мы едем.

— В пятнадцатую больницу, пожалуйста, — шепчу едва слышно, вспоминая причину, по которой мы туда едем.

Половину пути мы преодолеваем в полной тишине и довольно быстро. Только к концу попадаем в длинную пробку. Оказывается, чуть дальше на дороге случилась авария с участием скорой помощи. Машина оказывается перевернута, на асфальте лежат накрытые тела. Я тут же отворачиваюсь и зажмуриваю глаза, потому что в мозг пробирается мысль, что точно так же могли не довести до пункта назначения моего отца.

Поверить не могу, что мама ничего не сказала. Скрыла от меня болезнь отца и то, что его госпитализировали. Он в критическом состоянии, а я виню себя за то, что не взяла трубку сразу, что говорила с Максом, будто ничего не случилось, что ответила маме лишь затем, чтобы пристроить на завтра Даню. Воспоминания о сыне позволяют мне чуть оттаять, распахнуть глаза и быстро написать Максу в мессенджере:

Настя: Забери Даню из садика. У меня проблемы. Спасибо.

Сообщение оказывается доставлено за несколько минут, я смотрю на экран, вижу, как галочки загораются и понимаю, что Макс прочитал смс. Не знаю, успею ли забрать сына, поэтому лучше перестраховаться.

— Случилось что-то серьезное?

— Отец в больнице.

— Это все?

— Я знаю не много, — пожимаю плечами. — Мама позвонила попросила приехать.

— Ты плакала, — замечает Стас, бросая мимолетный взгляд на меня.

— Я переживаю.

— Предлагаю поделиться со мной.

— Спасибо вам, конечно, но я предпочитаю не делиться проблемами с малознакомыми людьми.

Он хмыкает, но попыток залезть мне в душу больше не делает. Когда к больнице остается не более трехсот метров, я прошу остановить.

— Тут несколько минут ехать, — возражает Стас.

— Спасибо, я дойду пешком. Сколько я должна?

— Я просто помог.

— Спасибо, — улыбаюсь и достаю из кармана смятые купюры, бросая их на приборную панель. — Не люблю оставаться в долгу. До свидания и еще раз спасибо.

Не дав Стасу опомниться, открываю дверь и выбегаю на улицу, направляясь к больнице. Находиться с ним в одной машине и делать вид, что все в порядке мне оказывается безумно сложно.

К больнице я добираюсь за какие-то минуты, прихожу на стойку, где сидит пожилая полная женщина и прошу сказать, в какой палате мой отец. Она лениво поднимает голову, смотрит на меня недовольным сальным взглядом и цокает языком.

— Номер палаты скажите! — рычит противным голосом.

— Я не знаю. Его вчера привезли.

— Фамилию повторите! — требует после заминки.

Я делаю глубокий вдох, чтобы не нахамить ей, когда рядом материализуется Стас. Уверенно кладет руки на стойку, стучит костяшками пальцев по деревянной поверхности, обращая внимание женщины на себя. Она так же лениво поднимает на него взгляд, даже не пытаясь сфокусироваться и произносит:

— Вы к кому?

— Значит так, женщина, — командным тоном произносит Стас. — У девушки здесь отец. Палату она не знает, имя вам было названо, поэтому даю вам минуту на то, чтобы найти информацию о том, в какой он палате, иначе прямо сейчас я позвоню Тимофееву Борису Игнатьевичу, главврачу этой больницы и покажу ему видео с тем, как работает его персонал.

Женщина заметно подбирается, пытается что-то произнести, извиниться, но быстро кивает и утыкается в журнал.

— Пациента готовят к операции, вам к нему нельзя, — произносит она, а я чувствую, как мир перед глазами меркнет.

— Так, спокойно, — Стас приобнимает меня за плечи, не позволяя упасть. — Этаж скажите, мы в холле будем, — обращается уже к ней.

— Третий.

— Идем, — он помогает мне дойти до лифта, нажимает кнопку и заходит вместе со мной.

Я пытаюсь возразить, сказать, что в его присутствии вовсе нет необходимости, но Стас лишь отмахивается и жмет кнопку третьего этажа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вам вовсе не обязательно, — пытаюсь вразумить его, а когда попытка проваливается, начинаю молить богов, чтобы мамы в холле не было, но она, как назло, одиноко сидит на кресле у стены, опустив голову на руки.

— Мама, — бросаюсь к ней, на мгновения забыв, что рядом со мной отец Дани и уж кто-кто, а мама поймет это.

— Папу отвезли на операцию, — плачет она. — Они ничего не говорят, но вот, — она протягивает мне святый клочок бумажки. — Это требуемые медикаменты на послеоперационный период. Тут всего на пару дней, но я сходила в аптеку и… Насть, тут на десять тысяч прописали. У меня нет денег, — уже тише говорит она, а потом замечает Стаса, который остановился прямо позади меня.

— Здравствуйте, — не теряясь, произносит Стас.

— Добрый вечер, — мама кивает и переводит взгляд на меня.

— Я не могла вызвать такси, — объясняю. — Пришлось попросить Станислава подвести. Спасибо вам большое, — поворачиваюсь к мужчине. — Вы очень помогли и наверняка спешите, — лепечу как можно вежливее. — Дальше я справлюсь.

— Я не спешу, — хмыкает Стас и, потеряв ко мне интерес, спрашивает маму: — Что за операция?

Мама сбивчиво объясняет, хотя видно, что сама не совсем разбирается в том, что именно делают отцу. Она нервничает, трет руки в попытке согреться, плачет и извиняется передо мной за то, что сразу не сказала. Пока я пытаюсь ее успокоить, Стас пропадает, и я надеюсь, что он просто уехал, но он возвращается с подставкой, на которой стоит два стакана. Он протягивает их нам и произносит:

— Взял латте. Не знал, что вы пьете.

Конец ознакомительного фрагмента