Соблазнить врага - Эмма Дарси Страница 14

Но какая-то часть ее разума, сохранившая способность мыслить здраво, знала, что на самом деле это невозможно. Этой фантазии суждено рассеяться. Горестно всхлипнув, она оторвалась от его рта и резко отвернулась, судорожно глотая воздух и приходя в себя.

Почему он? – мысленно взывала она, вынужденная оттолкнуть его, когда ее сердце разрывалось от чувства огромной потери. Почему именно Дэниел Вулф сумел разбудить в ней эту глубинную тоску и обещал так много в ответ? Безумие! Этот безжалостный охотник ни перед чем не остановится, пока не получит от нее то, что ему нужно. А потом осудит ее сестру.

Его губы прошлись по ее щеке, нежно лаская. Его язык обошел вокруг ее ушка, мгновенно растревожив ее. Это было невыносимо. Аннабель ухватилась за его плечи и отчаянно оттолкнула его. Она замотала головой, чтобы не дать ему снова мучить ее. Это нужно прекратить, прекратить немедленно, пока ее не заманили в слишком близкие отношения, которые неизбежно приведут к катастрофе.

– Прошу вас… – В горле у нее так пересохло, что слова прошуршали едва слышно. Она сглотнула и, подняв на него глаза, поймала его взгляд. – Ничего из этого не получится.

Она с трудом выговаривала слова, голос дрожал от отчаянных усилий пробиться к нему сквозь хаос сильнейшего возбуждения.

В глазах Дэниела застыло недоверие, словно он не мог даже представить себе, чтобы она по своей воле захотела расстаться с ним. Его пронзительный взгляд обвинял ее во лжи, а рука соскользнула ниже спины, инстинктивно прижимая Аннабель к нему, напоминая о том, что их тела все еще отвечают друг другу и ее мягкая женственность так естественно облегает его твердую, агрессивную мужественность.

Оставив без внимания ее мольбу, он убежденно проговорил:

– Попробуй прислушаться к своему телу, Аннабель. Уж оно-то ведет себя честно. Можешь сколько угодно отрицать это, но наше желание взаимно. Это еще одно, в чем я абсолютно уверен.

Его настойчивость вызвала у нее пылкий протест.

– Не говорите мне о честности, Дэниел Вулф, – выпалила она, упираясь кулачками в его плечи, готовая отбиваться, если понадобится. – Вы обкрадывали меня с самого начала, а я ворам не уступаю.

– Я украл у вас всего лишь поцелуй, который вы мне вернули полной мерой, – с тем же пылом парировал он.

– Когда вы установили за мной слежку, вы крали подробности моей жизни, на которые не имели никакого права. Это все равно что подглядывать в замочную скважину! – воскликнула она в ярости, чувствуя себя беспомощной жертвой насилия.

Он с силой выдохнул воздух. Его лицо отвердело, губы решительно сжались. Он бросал ей вызов, пытался взглядом внушить ей свою волю, заставить ее поверить.

– С той самой минуты, когда я вошел в ту комнату в мотеле в ночь смерти Барри, вы видите во мне врага. – Он высказал это как неопровержимый факт. – Я знал, что вы наверняка лжете, но за этой загадкой скрывалась еще одна – загадка вашей личности, тайна женщины, которая могла одним взглядом отшвырнуть меня прочь.

Надо было бы сделать это снова. Прямо сейчас. Но она была в его руках, и не только в физическом смысле. Он держал ее во власти своей воли, заставляя слушать.

– Человек, которого я нанял, дал мне общую схему вашей жизни, и ничего больше. Я ждал случая встретиться с вами на нейтральной территории. Когда такой случай подвернулся, я им воспользовался. Вот почему я здесь: хотел встретиться с вами лицом к лицу, а не шпионить. Я хочу честности между нами, и я был с вами честен. Почему вы не хотите ответить мне тем же?

Этот призыв поймал ее в тиски мучительной нерешительности. Если бы речь шла только о ней самой… Но дело обстоит иначе.

– Черт побери! – взорвался он. – Я не хочу сражаться с вами. Я хочу, чтобы вы были со мной. И не говорите мне, что из этого ничего хорошего не получится. Очень даже получится, и я не могу от этого отказаться.

– Тогда откажитесь от вашего брата, Дэниел, – накинулась она на него с не меньшим жаром. – Он мертв. А я – живая. Выбирайте!

Дэниел замер, пораженный, и она тут же оттолкнула его, упершись руками ему в грудь. Она вырвалась из кольца его рук и отступила на несколько шагов, не сводя с него глаз, тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем, с прежней решимостью бросить ему перчатку – и будь что будет.

– Не так-то легко пренебречь семейными узами, верно? Тут ваша правда, Дэниел. И моя правда тоже. Я не вольна дать вам то, чего вы хотите. Я не могу принадлежать целиком и полностью только вам. Потому и говорю, что ничего не получится. Я честна с вами.

Она повернулась и пошла прочь, не разбирая дороги. Тело ныло от неудовлетворенного желания, слезы щипали глаза и всю ее грозила поглотить давняя тоска по мужчине, который мог бы по-настоящему разделить с нею жизнь и придать ей завершенность, заполнив пустоту, которую никому еще не удавалось заполнить. Как все безнадежно, безнадежно, безнадежно…

За спиной у нее было молчание. Все молчало вокруг, только кеды шуршали по песку, тихо плескали волны, перекликались птицы. Внешние звуки. Они не могли нарушить безмолвие одиночества.

Не вольна?!

Он не верил.

Он пробился через ее барьеры, а она струсила и удрала, отделываясь пустыми отговорками, лишь бы не связать себя обязательствами, не признать того, что так страстно вспыхнуло между ними. Честность? Черта с два! Она боится не совладать со своими чувствами, ее до смерти перепугало, что ее драгоценный самоконтроль разлетелся вдребезги.

Терзаемый разочарованием и злостью, Дэниел круто повернул и зашагал к мысу, возмущаясь ее трусостью, как она возмущалась его вторжением в ее частную жизнь. Да и возмущение-то ее наполовину притворное. Никто не ходил за нею по пятам! Весь этот гнев по поводу нанятого им сыщика – из-за того, что ее вранье оказалось под угрозой. Нечистая совесть. Гордыня. Страх.

И все-таки она продолжает цепляться за свой обман, пользуется силой его желания, предъявляет ему ультиматум. Откажитесь от вашего брата…

Да, Аннабель Паркер не станет выкладывать карты на стол. Свои карты она держит крепко и соглашается играть только на своих условиях. Диктует ему ограничения. Вот досюда, и ни шагу дальше. Отравляет враньем то, что могло бы быть настоящим. Совсем как Барри.

Проклятие, которое висит над ним всю жизнь.

Дэниел дошел до россыпи камней, на которых она сидела, где он вывернул перед ней душу, надеясь, что она ответит равным доверием. Он раскрылся перед ней до дна, а она ударилась в бегство, ничем не желая рисковать, пестуя свою независимость, как будто это важнее того, что он ей предлагал.

Нет! Бог свидетель, он это уже проходил. Он вел себя точно так же после того, как Сьюзен предала его: замкнулся и никого к себе не подпускал. Но в одиночестве нельзя найти удовлетворения. Только острее тоска и мир становится совсем чужим.