Santa Рома - Ольга Горышина Страница 14

— Зачем цветы? — не унималась Соня.

— Ну а как я ещё в дом мог прийти? С пустыми руками? Для Тихона там внутри букета заяц. Не вырони, пожалуйста.

После такого предупреждения Соня ещё сильнее прижала цветы к груди. Бедные розы! И бедный он, что во все это ввязался. Не сказать хуже — вляпался по дури.

— Не надо тут стоять. Замёрзнешь. Даже мне холодно.

Куртки на нем не было. Добежал до подъезда в джемпере. Какое там замёрзнуть! Он ещё от роли Деда Мороза не отошёл, а тут новая — друга Сони. Такую непонятно вообще, как играть. С учётом того, что он не собирается сюда возвращаться. И что ребёнок про нового дядю подумает? И какой он по счету, что приходит в дом с чужим ребёнком. Вдруг первый? Тогда вообще капец… Ему!

Соне холодно не было. Ее бросало то в жар, то в еще больший жар. За последние пять минут бедная уже стопятьсот раз успела пожалеть о приглашении на чай незнакомого человека. Человека, которого Тихон почти что обманом заманил к ним в дом, еще и раскрутил на подарки. А теперь, получается, она добавила к расходам Романа Санина еще и цветы с тортиком.

Цветы-то зачем? Спросила и, не получив вразумительного ответа, засмущалась еще сильнее. Сильнее занервничала, одолеваемая нестерпимым чувством стыда. С тортиком более-менее понятно: вполне возможно, что этот Роман всего лишь испугался, что ему предложат нечто несъедобное, а ему неловко будет отказаться. Хотя она прекрасно помнит, как он может отказывать по телефону! Какими словами… Помнит, хотя и понимает, каково ему было получить с утра пораньше очередной заказ. Но вот цветы… Среди зимы…

Они щекотали целлофаном ладони и холодили своим радужным видом душу. Вот так и стояла бы Соня перед закрытым лифтом, снаружи в огне смущения, внутри скованная льдом стыда, если бы ей вежливо не напомнили про чай. Только она растерялась еще сильнее, когда поняла, что впопыхах захлопнула дверь, а ключей-то с собой нет.

Роман первый сообразил позвонить в звонок, и она, кажется, даже пригнулась, когда он поднял над ее головой руку. Глаза их встретились, и они пропялились друг на друга, пока Тихон не спросил, кто там?

— Это я! Открой! — успела сказать Соня, а фоном ей Роман успел шепнуть, что она хорошо воспитала ребенка.

Так и сказал — ребенка. Ну да, папе некогда было воспитывать, а в два годика, когда мама от них ушла, Тихон еще и не говорил почти. Она сама у него долго «Ня-ня» вместо «Сони» была, все никак выговорить простое имя не мог, или же это устами младенца сама Истина говорила.

— Есть еще чему учить, — буркнула Соня в ответ уже под скрежет замка. — Незнакомых людей по телефону не донимать, например.

— Ну, Деда Мороза все знают, а так… Я тебе нахамил, да? Я мог. Достали…

— Я уже забыла, — буркнула Соня и оттеснила брата от двери. — Не мешай, дай пройти! — выдала громко и раздраженно.

И обернулась, чтобы закрыть дверь, но гость уже сделал это за нее. И стоит — взгляд какой-то виноватый или затравленный. Или же… Просто тапок ждет. А ей бы Тихона для начала угомонить и от цветов руки освободить, но тот не отошел от двери и им не дал. Зайцем прыгает вокруг букета: откуда цветы, откуда? Да от верблюда! Достанет ведь сейчас, так и ответит… А потом язык прикусит, да будет поздно. В конец тогда дарителя обидит!

— От Романа. Уйди! На кухню…

Так он и уйдет!

— А ты кто? — пристал Тихон уже к гостю.

— Роман. Ты же слышал.

— Ты кто?

— Так я ж тебе ответил: Сонин друг.

— Тихон, иди на кухню! — уже в голос кричала хозяйка.

— А почему ты раньше никогда к нам не приходил? — не успокаивался юный следопыт.

— Не знаю. Вот пришел сейчас. Держи!

Роман вытащил из букета зайца и сунул Тихону в руки. Только сделал это так неловко, что съездил Соне локтем по носу. Не сильно, но все же… Обоим снова пришлось виновато переглянуться.

— Извини, — буркнул гость. — Нравится? — спросил уже у мальчика.

— Я еще не попробовал.

— Ясно…

— Тихон! Ну чего ты стоишь? — Соня уже не знала, как вырваться из прихожей. — Дай Роману тапки!

Брат вытащил с полочки папины и поставил к ногам гостя.

— А почему у тебя ботинки, как у Деда Мороза?

И тут Роман замер — Соня даже успела поймать его затравленный, точно у шоколадного зайца, взгляд.

— Честно, что ли? — нашелся бывший Дед Мороз раньше нее. — Врешь! Откуда ты знаешь, какие ботинки у Деда Мороза?

— Он к нам только что приходил, — ответил Тихон, прижав к носу блестящую обертку огромной шоколадки.

— Серьезно? Тебе повезло. Ко мне давно не приходит. У него честно были ботинки?

— Да!

— А вот когда я был маленьким, Дед Мороз носил валенки.

— Точно не валенки, — серьезно ответил держатель зайца.

— Буду знать, что покупаю обувь в одном с Дедом Морозом магазине. Спасибо, что сказал. Здорово! Никогда б не узнал… Дай руку пожму…

И Тихон подал руку, и Роман ее пожал, и Соня покраснела еще сильнее. Теперь ее отрезали от кухни две скрещенные руки.

— Дед Мороз не покупает обувь в магазине! — выдал Тихон перед носом у сестры. — Ему зайцы шьют!

— Зайцы только валенки шить умеют, — не сдавался Роман. — Ботинки шить сложно. Легче купить.

— Чтобы купить, нужны деньги! А у Деда Мороза нет денег! Он не работает!

— А пенсия? Он же должен на что-то подарки покупать?

— А он их не покупает! Он их колдует!

— Тихон, иди на кухню! — уже точно кричала Соня. — Отстань от Романа. Он ко мне пришел, а не к тебе! Мы хотим чаю попить, а то ему скоро уходить.

— Он только пришел… — буркнул Тихон.

— Он спешит.

И она спешит: избавиться от букета и от долга перед Романом Саниным. Конечно, чай его не покроет, но… Она хоть не будет чувствовать себя настолько виноватой за выходку братика.

— Отнеси давай на кухню торт и развяжи пока веревку!

Роман протянул Тихону коробку и склонился к ботинкам, чтобы расшнуровать. Соня, вместо того, чтобы отправиться на поиски вазы, смотрела, как он пытается поджать пальцы, чтобы пятка не трогала пол. Это же мужские тапки! Какой же у него размер ноги? В ботинках не так заметен был их гигантизм…

— Где мне руки можно вымыть?

Хорошо, что Роман задал такой элементарный вопрос, а то ее взгляд так бы и не отклеился от папиных тапочек. Впрочем, ее собственные остались приклеенными к линолеуму прихожей: теперь она смотрела ему на руки, которые он зачем-то потер, точно не был уверен в ее понимании заданного им вопроса.