Перелетные птицы - Алла Кроун Страница 14

Сергей кивнул и бросил взгляд на Надю. Лицо его оживилось, и он улыбнулся.

— Наденька, ты уверена, что хочешь слушать нашу скучную беседу? — Когда Надя кивнула, он какое-то время колебался, как будто размышляя, не прекратить ли разговор, но потом продолжил: — Мне на самом деле не важно, кто выполнит всю работу, эсеры или большевики, если будет достигнута конечная цель. Убийство Столыпина в прошлом сентябре стало огромным шагом вперед. Он был настоящей преградой на нашем пути.

Надя оторвала спину от подушки.

— Неужели не существует мирных способов заставить правительство проводить реформы? — спросила она.

Яков покосился на нее.

— Без насилия не бывает революции. Поверь, Надя, это устранение было необходимо.

— Устранение! Как ты можешь называть это таким сухим словом? — воскликнула Надя. — Почему бы не сказать прямо — убийство? Папа говорил, что Столыпин был хорошим премьер-министром и великим государственным деятелем, который мог бы предотвратить революцию.

— Вот именно. Он угрожал нашему делу.

— И в чем же именно состоит ваше дело?! — воскликнула Надя, потрясенная тем, что об убийстве Столыпина они говорили таким будничным тоном.

Молодые люди обменялись быстрыми взглядами. Потом Сергей глянул на сестру, встал из-за стола и подошел к ней. Сев рядом, он взял ее руку и нежно погладил.

— Надя, мне кажется, тебе еще рано об этом думать. Я отвечу тебе, но ты должна будешь сохранить это в тайне. Понимаешь, наша цель — уничтожение монархии и установление демократии, чтобы все, даже самые простые люди, имели право голоса.

— Зачем вам это? У нас можно было бы установить конституционную монархию, как в Англии. У них это работает. Чем мы хуже?

Сергей энергично помотал головой.

— Для нас уже слишком поздно, — сказал он и вдруг задумался. Но потом рот его искривился в усмешке, и он продолжил: — В учебниках не пишут о том, насколько слаб наш нынешний царь, или же о том, что его жена-немка полностью подчинена воли Распутина. Тот еще святой старец! Весь город говорит об оргиях, которые он устраивает, да о том, что он сует нос в правительственные дела. Царица ходит по его указке только потому, что он лечит ее сына, наследника трона. — Сергей встал и вернулся к столу. — Как видишь, Надя, мы не можем полагаться на наших царей или рассчитывать, что они будут подчиняться конституционному правительству. Наша Дума — классический пример руководящего органа, не имеющего реальной силы.

Надя пришла в смятение. Она подумала о мирной демонстрации 9 января 1905 года, о Кровавом воскресенье. Тот день она все еще отчетливо помнила и продолжала видеть его в страшных снах, о чем не раз рассказывала Сергею.

Охваченная противоречивыми чувствами, Надя быстро поднялась с дивана. Да, выходит, что без определенной доли насилия демократического правительства не создать. Как говорится, око за око, зуб за зуб. «Но не окажется ли это палкой о двух концах?» — подумала она.

Спустя несколько дней, когда Надя возвращалась из гимназии, рядом с ней остановилась санная повозка, сияющая боками из полированного черного дерева.

— Запрыгивайте, Надя. Подброшу вас домой, — весело крикнул ей сидевший в ней граф Алексей.

Первым ее порывом было отказаться, но искушение было слишком велико, и после секундного колебания она оперлась на протянутую руку и забралась в сани.

На этот раз граф был вполне любезен и настоял на том, чтобы свозить ее на небольшую экскурсию по своим любимым уголкам города. Его воодушевление было таким искренним и заразительным, что Надя слушала его как зачарованная, причем заворожили ее даже не слова, которые он произносил, а само звучание его голоса. Никогда раньше она не каталась в личных санях. Остатки чувства вины за то, что приняла предложение, развеялись от восторга, который девушка испытала, когда увидела, как прохожие останавливаются и с улыбкой провожают взглядом красивую пару в дорогих санях. Щеки ее горели от возбуждения и мороза, и хоть в простом пальто с подкладкой она чувствовала себя не очень уютно рядом с блестящим офицером, ее утешало то, что, по крайней мере, никто не видит неказистых валенок под заячьим покрывалом, которым были укрыты их ноги.

Неожиданно она почувствовала на лице теплое дыхание графа Алексея. Его внимание теперь переключилось на спутницу, он придвинулся к ней поближе и стал расспрашивать ее об учебе и увлечениях. Он был действительно превосходным слушателем, наделенным редким умением полностью сосредотачивать внимание на собеседнике, словно ничто его не занимало больше, чем то, что ему говорят. Он чувствовал, когда задать вопрос, когда поддержать… Надя была очарована.

За квартал до ее дома он приказал кучеру остановиться.

— Страшно представить, что подумает ваш отец, если узнает, что я похитил сегодня его дочь. Поэтому, чтобы у вас не было неприятностей, отсюда вам лучше пройтись пешком. — Граф улыбнулся. — Видите, не съел же я вас! Да, и я хочу попросить у вас прощение за свое легкомысленное поведение тогда, во дворце. Я просто был слегка раздражен тем, что из-за моей пустячной раны подняли такой шум, и, пожалуй, выплеснул свое раздражение на вас. Признаю, это было не очень галантно с моей стороны. Я прощен?

Надя неловко улыбнулась.

— Прощены.

Он взял ее руку, но на этот раз не поцеловал, а просто пожал.

В растерянности Надя медленно побрела домой по-зимнему тихой улицей, и охвативший ее восторг не тревожил ни один звук, лишь белый снег негромко поскрипывал под валенками. Позже вечером, увидев, что Сергей смотрит на нее так, словно заметил что-то необычное в ее лице, она решила не делиться с ним своей приятной тайной.

В последующие недели граф Алексей еще несколько раз встречал Надю по дороге домой и катал в санях. Никто из домашних, казалось, не обратил внимания на то, что иногда она стала возвращаться из гимназии позже. Но однажды Анна, вытирая руки после мытья посуды, сделала знак Наде следовать за ней в свою спальню.

Там она села в кресло и какое-то время молча смотрела на дочь. Под внимательным материнским взглядом у Нади зарделись щеки. Наконец Анна вздохнула и сказала:

— Лицо светится, в глазах искорки. Кто он? — Мать тепло улыбнулась, что бывало очень нечасто, и от этого ее лицо чудесным образом преобразилось.

Надя почувствовала, что щеки ее запылали еще сильнее, н руки вдруг сами по себе стали теребить складки платья.

Не дождавшись ответа, Анна продолжила:

— Это мальчик из твоего класса или из старших? [6]

Надя покачала головой. Анна вскинула брови.

— А кто же?

Какой-то странный загадочный инстинкт будто запечатал ее уста, и Надя не ответила. Анна подалась вперед.