Мой гарем - Софи Андрески Страница 14

— Но я научился плавать, когда был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что шанс не утонуть появляется тогда, когда ты умеешь плавать.

С этого момента он начал тренироваться, словно на следующий год его пригласили участвовать в Олимпийских играх. Но от страха перед водой он так никогда не избавился.

Распаковав вещи, мы сразу же отправляемся в путь, и Серен показывает мне центр города. Я в восторге от замка, торговых улочек, кафе, архитектуры города. Кажется, весь Стокгольм плывет. Каналы, мосты, паромы — им просто нет числа. Серен каменеет, и чтобы подбодрить его, я, как маленький ребенок, каждые полчаса спрашиваю, сможем ли мы увидеть здесь лосей. Он нежно улыбается и говорит, что это так типично — у нас, немцев, со Швецией ассоциируются только лоси и компания «Икса».

— А еще нудисты в палатках на берегу озер, — говорю я.

Он смеется, предлагая подождать вечера, и тогда мы еще посмотрим, кто будет купаться голышом. А когда я не прекращаю щебетать о лосях, он обещает мне завтра поехать в Скансен [5]— музей на свежем воздухе, на территории которого есть и зоопарк.

Мы идем через город, и я с удивлением замечаю, что и здесь женщины посматривают на Серена. Я-то думала, что в Швеции все мужчины такие высокие и светловолосые, но мой викинг тут так же бросается в глаза, как и дома. Я беру его под руку и гордо иду рядом.

В подвале гостиницы есть сауна, которую можно снять на несколько часов, чтобы быть там совсем одним. Там есть и камин, огонь в котором мерцает, в то время как мы, завернувшись в простыни, спускаемся вниз по ступенькам. Еще там есть старинный колодец, который используют вместо бассейна. Видя его, Серен качает головой, и мне становится совершенно ясно, что туда он не полезет, а вместо этого лучше станет под холодный душ.

— Там внутри наверняка возникает такое ощущение, будто тебя похоронили живьем, — бормочет он.

Серен охвачен странным спокойствием, он почти расслаблен. Мы об этом не говорим, но думаю, он, как и я, знает, что вскоре все прояснится, и мы ничего не можем поделать, чтобы этому помешать.

Мы устраиваемся и наслаждаемся временем и покоем, которые нам достались. Сауна маленькая, на деревянных скамейках не поместится больше трех-четырех человек. Покрывшись капельками пота, мы начинаем ощущать усталость, возникающую в спине и медленно распространяющуюся на все тело. Я потягиваюсь, а Серен усаживается у меня в ногах. Он кладет мою ногу себе на колени и делает мне массаж. Я глубоко вздыхаю. Прикосновение его рук к ступне, пальцам настолько приятно, что мне хочется мурлыкать. Становится слишком жарко, и приходится выйти из сауны. Я медленно, крепко сжав зубы, погружаюсь в колодец. От холодной воды у меня перехватывает дыхание.

Мы решаем еще немного посидеть у камина, надев на ноги теплые носки. Что-то пьем, а Серен рассказывает мне о Стокгольме, как ему тут прежде жилось. Он устроился на пальмовой скамье, на плетеном стуле он бы не поместился. Несколько прядей выбились у него из косы, и я ловлю себя на том, что любуюсь его телом под пушистым белым купальным халатом. Неважно, сколько раз я видела Серена голым, я никогда не перестаю им любоваться. Заметив мой взгляд, он улыбается.

— Иди ко мне, — говорит он, распахивая халат. Простыня падает на пол, и я сажусь верхом к нему на колени, а Серен меня целует. Сперва он касается языком уголков рта и сердцеобразных изгибов губ, медленно проводит языком по моим губам, посасывая нижнюю губу, играет кончиком языка, который манит его глубже.

Я закрываю глаза. Он целует меня как утопающий. У меня кружится голова. Я чувствую его большие руки на спине, ягодицах и груди, я сильнее раздвигаю ноги, прижимаясь к нему. Его член твердеет, я трусь о него своей щелкой, моя смазка распределяется по его члену. Серен достает из сумки презерватив, надевает его на головку, а я осторожно натягиваю его до основания. Он подхватывает меня за ягодицы, немного приподнимает, и я опускаюсь на его член.

Мы сидим обнявшись и целуемся. Медленно двигая бедрами, я начинаю на нем раскачиваться, а он ставит ноги на цыпочки, чтобы мне было легче опираться. Не выводя из меня член, он просовывает между нами руку и вводит палец между моими половыми губами, нажимая на клитор. Очень быстро нежные волны оргазма проходят по моему телу. Я начинаю двигаться быстрее, Серен напрягается, сжимая мои ягодицы. А потом мы просто отдыхаем. Огонь потрескивает в камине, бросая красные отблески на его роскошные, как у викинга, волосы.

Утром мы садимся на паром из Гамластана в центр города, до Скансена. Когда мы гуляем по парку и осматриваем старые дома, пекарни и машины, Серен все время оглядывается, словно его что-то преследует. Вчерашнее спокойствие как рукой сняло. Он торопливо идет через зоопарк, и мне трудно поспевать за его длинными шагами. Я раздумываю, не позвонить ли Юни, чтобы тот успокоил Серена, но что он ему скажет? Через некоторое время я прекращаю болтать, на краю парка вижу ограду, а за ней лося и оставляю Серена в покое.

Наконец мы опять подходим ко входу, и Серен спрашивает, не хочу ли я посмотреть музей спичек. Я не хочу. Серен ворчит себе под нос, что опустошать наш и без того скудный семейный бюджет для поездки на выходные только потому, что он постепенно съезжает с катушек, — дурацкая идея, и широким шагом направляется к остановке парома.

Но когда мы находимся неподалеку от Северного музея, он внезапно берет меня за руку, и я вижу, что на нем лица нет.

— Пол качается, — говорит он, прерывисто дыша, словно ему не хватает воздуха.

Он не сводит взгляда с большого черного кубического строения с медным куполом, на котором сияет солнце. На крыше этого здания я вижу мачты. Серен молча показывает туда, и мы останавливаемся постоять на набережной, глядя в воду. Серен глядит на свое отражение в волнах, словно ему хочется нырнуть в самого себя.

Потом мы идем к черному зданию. Мы покупаем билеты и проходим три двери. Внутри темно и холодно. Я не знаю, что нас ждет, и пытаюсь сориентироваться в сумеречном свете. И тут до нас доносится почтительное бормотание посетителей. Взглянув вперед, я почти пугаюсь: в центре зала, словно только поднявшись со дна морского, стоит корабль XVII века, устремившись вперед килем. Великолепный, невероятно хорошо сохранившийся корабль-призрак, возвышающийся перед нами, окутанный молчанием.

Я быстро открываю брошюру, которую купила на входе, и шепчу Серену.

— Этот корабль затонул во время своего первого выхода в море, еще в стокгольмском порту. Он был перегружен: слишком много пушек, слишком большой экипаж. А пока на набережной праздновали, корабль затонул в нескольких сотнях метров от берега.

Серен меня уже не слушает и подходит ближе к балюстраде, отделяющей посетителей от корабля. Музей построен так, что можно подняться на шесть этажей вверх, осматривая корабль, чтобы увидеть все детали. На видео мелькают кадры подъема корабля со дна и его реставрации, а когда я листаю брошюру, то радуюсь, что после стольких лет реставрация корабля наконец завершена и нам не приходится его осматривать сквозь бесконечный полиэтилен. Это было бы неприятно.