Сердце красавицы - Джейн Портер Страница 14

— Было дело, — сказала она и снова стала серьезной. — Возвращаясь к нашему разговору… Значит ли это, что к мнению твоей матери все прислушиваются?

— За исключением меня.

Джеслин кивнула, подумав про себя, что его мать это, конечно, не останавливает. Только вот как это столкновение мнений и интересов сказывается на детях? Не является ли напряженная обстановка в семье причиной всех бед, с которыми она призвана справиться?

— Думаю, глупо спрашивать, расходятся ли ваши мнения в отношении воспитания детей?

— Странно, но по этому поводу мы спорим нечасто, — подумав, ответил Шариф. — Как я уже говорил, мне кажется, что мои девочки что-то скрывают, но у меня не хватает времени как следует во всем этом разобраться.

Джеслин растерялась.

— Ты меня вконец запутал. Я уже не понимаю, в чем состоит моя задача.

— Стать их учительницей, компаньонкой в играх, воспитательницей, няней, психологом…

— И все это в одном лице?

— Да, но и не только это, — спокойно сказал Шериф. — Поэтому мне нужна только ты.

В его глазах застыло странное выражение, которое отозвалось болезненным уколом в ее сердце. Повинуясь безотчетному порыву, Джеслин дотронулась до щеки Шарифа, но почти сразу отдернула свою руку. Прикосновение к его бронзовой коже, согретой лучами солнца, пронзило ее тело миллионами электрических разрядов.

— Что-то не так? — поинтересовался он, вглядываясь в ее горящее лицо, при этом в глубине его глаз вспыхнуло пламя.

— Все хорошо… — выдавила из себя Джеслин. — Когда вернутся твои дочки? — перевела она разговор в более безопасное русло. — Похоже, мне предстоит уйма работы.

— Отдыхать тебе будет некогда, — согласился Шариф, не спуская глаз с ее губ. — Думаю, ты должна воспользоваться их отсутствием и сегодня отдохнуть как следует.

— Я не устала, — надеясь, что ее голос не дрожит, сказала она. Его взгляд, прикованный к ее губам, был подобен прикосновению и вызывал в памяти яркие воспоминания о проведенных вместе ночах… — Если ты не возражаешь, я бы хотела ознакомиться с материалами, которые ты для меня приготовил, и начать составлять расписание занятий.

— Хорошо. — Шариф поднял глаза, и ей сразу стало легче дышать. — Меза покажет тебе библиотеку. Именно там вам предстоит заниматься. Всю литературу ты найдешь там. — Он встал. — Меня ждет работа. Встретимся в семь за ужином. И, Джеслин, не стесняйся, если тебе что-нибудь понадобится. Чувствуй себя как дома.

Библиотека, в которую ее проводила Меза, была огромна. Стены были заставлены бесчисленными книжными полками от пола до потолка, а оставшееся свободное пространство занимали два дивана, длинный антикварный стол с резными ножками и два деревянных стола с расставленными вокруг них четырьмя креслами.

Джеслин с головой ушла в изучение материала, который ей надлежало преподавать, и потому не заметила, как быстро пролетело время. Спустя четыре часа в библиотеку вошла Меза.

— Ванна готова, прекрасная госпожа.

— Ванна? — недоуменно повторила Джеслин.

— Ванна перед ужином.

— Ах да. Знаешь что, Меза, пожалуй, я еще поработаю, а ванну приму завтра, хорошо? — Ей совсем не хотелось уходить из библиотеки, тем более что душ она принимала только сегодня утром.

Меза опечалилась.

— Не будете принимать ванну?

— Думаю, будет достаточно только освежить лицо и расчесать волосы, — сжалилась Джеслин над девушкой.

— Но госпожа будет ужинать?

— Будет, — вздохнула Джеслин, подумав, что избежать встречи с Шарифом, чья близость заглушала в ней здравый смысл, тревожа сердце непрошенными воспоминаниями, у нее не получится.

— Но если госпожа будет ужинать с его высочеством, нужно принять ванну, — настойчиво проговорила Меза.

Спорить Джеслин хотелось еще меньше, чем видеться с Шарифом.

— Ну хорошо, ты меня уговорила, — принужденно улыбнулась она.

— Я покажу госпоже спальню и ванну.

Меза расплылась в улыбке, уже мечтая о том, как после ванны и массажа оденет Джеслин в наряд, который она выбрала для ужина, разбирая ее гардероб. В нем прекрасная госпожа Джеслин станет похожа на настоящую куклу Барби, с которой любит играть ее дочка.

Джеслин передернула плечами, чтобы хоть немного расслабиться. Она чувствовала себя крайне неловко и скованно.

Черная полупрозрачная шелковая блузка с открытыми плечами и расшитая серебристыми нитями была куплена специально для того, чтобы надеть ее на какой-нибудь особенный ужин во время отдыха. Ее дополняли черные атласные брючки, высокие каблуки и ожерелье из больших блестящих горошин, вырезанных из черного дерева, которые почти достигали чересчур низкого декольте блузки.

— Ты выглядишь совсем иначе.

Джеслин резко повернула голову. Позади нее, во внутреннем дворике стоял Шариф. Он также сменил традиционную одежду на черные брюки и белую рубашку с не застегнутыми до конца пуговицами у горла и длинными рукавами.

То же самое можно сказать о нем, подумала она, впитывая в себя новый облик Шарифа. В Лондоне у них не было случая одеться официально, так как они не ходили по дорогим ресторанам, отдавая предпочтение свободному покрою одежды. И при этом были бесконечно счастливы…

— Это Меза настояла, — призналась Джеслин, испытывая сожаление, что поддалась на уговоры девушки.

— Ах да, прекрасная госпожа Джеслин. — Он приблизился к ней. — Ты очаровательна.

Джеслин положила ладонь на оголенное плечо, надеясь хоть немного скрыть от Шарифа видневшуюся сквозь тонкую ткань грудь. Эта блузка отлично подошла бы во время отпуска, но в данную минуту казалась ей слишком откровенной и вызывающей.

Она приехала сюда не соблазнять Шарифа, а попытаться помочь его детям.

— Что будешь пить? Коктейль, вино, шампанское?

— Спасибо, я не пью. Конечно, многие эмигранты не отказывают себе в выпивке, но так как большинство населения не употребляет алкоголь…

Джеслин посмотрела ему в лицо, и мысли ее смешались. Глаза Шарифа мерцали подобно дорогому темному жемчугу, добываемому у острова Таити.

— Как тебе живется в Эмиратах?

— Мне нравится. Я обрела здесь второй дом. — Она попыталась улыбнуться, но под пристальным взглядом Шарифа сделать ей это не удалось.

В глазах шейха зажегся интерес, и Джеслин вновь пришлось напомнить себе причину своего пребывания в его дворце. Она не могла винить Шарифа в том, что он смотрит на нее откровенно мужским взглядом.

Взглянув на себя в зеркало, она едва не лишилась чувств. Меза уложила ее волосы на затылке в узел, скрепив его шпильками, инкрустированными драгоценностями, и оставив несколько свободно вьющихся локонов вокруг лица. Губы, тронутые светлой помадой, блестели, а в глазах, подведенных тушью, появилась загадка. Весь ее облик навевал мысли о грехе и чувственном наслаждении…