Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна - Елена Ямпольская Страница 14

С фактами не поспоришь: все мы смотрели SEX & THE CITY, обсуждали по утрам свежие серии; под финал дружно впадали в дремоту у офисных компьютеров, потому как в связи с 300-летием Питера «Секс…» перенесся на после полуночи, из-за чего на официальном сайте сериала даже возникла грубая чат-перепалка, а рейтинг душки Парфенова среди женского населения страны съежился до размера XS. Саманта сказала бы, что такой рейтинг надо искать с члено… пардон, рейтингоискателем.

Теперь, благодаря телевидению, мы знаем, что секс, как и исторический путь, у нас совершенно особый, отличный от других. В частности, с американским аналогом явно ничего общего. Кто бы мог подумать, что Нью-Йорк — город таких сексуальных контрастов… С одной стороны, складывается впечатление, будто две любые разнополые особи, встретившиеся в магазине, спортклубе, кафе или просто на перекрестке, немедленно примеряют друг друга для будущего соития — иногда мысленно, но чаще вслух. С другой, оторопь берет, когда видишь, что количество партнеров у четырех подружек категорически не переходит в качество секса, и на пути к сорока они открывают для себя невинные постельные истины, без которых быть вдвоем — только время зря терять. То есть насчет того, что Керри Брэдшоу действительно knows good sex, есть сомнения. Занятия любовью в бронебойном дезабилье даже обсуждать не будем. Жанр семейного сериала диктует свои суровые законы.

Кстати, что касается семейности. У русских мужчин к сексу энд сити большие претензии. Говорят, он вдребезги рушит и без того не очень крепкие постсоветские семьи. Когда жены отрываются от телевизоров, мужья уже спят. «Перезвоню после «Секса…» — обещает подружка. «Я забыл, что это такое!» — вопль ее законной половины по ту сторону трубки.

Он забыл, она — нет. Еще бы: ей напоминают об этом два, три, а если повезет, и четыре вечера в неделю.

Мы смотрим «СвБГ» и верим в то, чего на свете не бывает. Например, что можно лопать всякую гадость и злоупотреблять коктейлями, оставаясь при этом тощей, как спичка. Что тридцатипятилетняя женщина способна прогулять ночь и отлично выглядеть утром. Наконец, что в большом городе есть шанс познакомиться на улице с первым встречным и не попасть после этого в хронику происшествий: «Зверски расчлененное тело жертвы до сих пор не опознано»…

Таковы законы истинной веры. Раз уж принимаешь религию «СвБГ», то изволь — вместе с чудесами, прозрением слепых и очищением прокаженных. Женское евангелие от Кендис Бушнелл и Даррена Стара скрасило вечера и подарило надежду многим россиянкам. Причем сделало это здесь и сейчас. А наше отечественное ТВ начнет производить продукцию такого качества и такого уровня продвинутости, когда мы станем бабушками…

Интересно, что из «Дневника Бриджит Джонс», другого культового книго-фильма, лично для меня евангелия не получилось. Потому что это дневник трусливой женщины. А «СвБГ» повествует о женщинах отчаянно смелых. Они смело говорят и живут без оглядки, и робость, периодически сковывающая их души, видна только нам. Нам, для которых они вывернули себя наизнанку.

Секс способен обходиться без разговоров, однако человеческая свобода начинается с разговора о сексе. Может быть, четыре подружки озвучивают кое-что лишнее. Зато мы до недавних пор не умели произнести вслух даже самое необходимое.

У нас другой секс. И, разумеется, другой большой город. Первое, думаю, лучше (чего там скрывать, ха-ха-ха). Второе, сами понимаете. Женщине легче установить отношения с Нью-Йорком, чем с Москвой, потому что NY — мужчина, подтверждение чему фаллосы небоскребов. (И можно сказать, что 11 сентября 2001 года Большое Яблоко оскопили…) Москва — баба до мозга костей, нелогичная и агрессивная. Вся в жутких розочках, но без нормальных парковок, водостоков, снегоочистителей. Духами пользоваться научилась, дезодорантом пока нет.

Женщина в Москве — существо жалкое. В пробках этого города портится наша кожа и коптятся легкие, в трещинах его тротуаров застревают каблучки, в вонючих переходах выветривается парфюм… Это не значит, что я не люблю свой город. Скорее, город не отвечает мне ни малейшей взаимностью…

Я не собираюсь менять место жительства, но уже пару лет как крепко обосновалась внутри «СвБГ». Потому что это про меня. Про таких, как я. И мне становится легче от того, что легко не бывает в принципе. От того, что мои проблемы — отнюдь не только мои. В компании четырех подружек я давно и прочно стала пятой. Стесняться тут абсолютно нечего. Любовь и телесериал — две зависимости, дозволенные даже супернезависимой женщине.

_____

Когда лет пять назад некий «доброжелатель» мужского пола сообщил мне как бы промежду прочим, что за мной закрепилась репутация стервы, он добился своего — я дернулась. Это прозвучало, как гром среди ясного неба, как приговор без права на кассацию. Стерва в моем представлении тогда приблизительно равнялась ведьме, а перейти из разряда «хорошая девочка» сразу в графу «ведьма», минуя промежуточные стадии, казалось мне непоправимым несчастьем. С тех пор кое-что изменилось. То есть и доброжелатели по-прежнему при мне, и работы у них только прибавляется, но эпитет «стерва» я стала воспринимать как самый изысканный комплимент. Чего и вам желаю.

В действительности стервы делятся на две разновидности: стерва натуральная (в дальнейшем с.н.) и стерва сексуальная (соответственно, с.с.). Натуральной, то есть природной стервой можно только родиться. Это чрезвычайно неприятный — без шуток — женский тип, чью совесть омрачают пусть мелкие, но настоящие подлости: клевета, интриги, злонамеренные подставы, стукачество и т. п. Врожденная стервозность, как правило, проявляется еще в песочнице, расцветает махровым цветом под сенью средней школы и служит своей хозяйке верным орудием до последнего ее вздоха (такого долгожданного для ряда коллег и знакомых).

С.н. имеет два подвида: змея подколодная (полное единство формы и содержания), а также тихий, ласковый омут, доверху набитый чертями. Первых боятся и обходят стороной, вторые, напротив, пользуются тем, что идентифицировать их довольно трудно, и живут в свое удовольствие, чуть что изумленно округляя глазки.

С.с. не состоит с с.н. ни в каких родственных отношениях. Она исходит из того, что простая человеческая порядочность есть норма жизни, обязательная как для мужчины, так и для женщины. Вечно модный, классический унисекс.

С.с. не боятся, ее просто не любят. Мужики — за то, что она подвергает их трезвой оценке. Женщины — за то же самое, то есть за критический взгляд на их собственных, драгоценных мужиков.

Быть стервой натуральной противно, но выгодно. Быть стервой сексуальной совсем не выгодно, зато очень приятно. «Раньше я вызывала у людей массу негативных эмоций, — довелось мне услышать от одной пожилой актрисы, — а теперь все вокруг стали такими доброжелательными… Меня это очень беспокоит». Ее можно понять. Всеобщей равнодушной любовью пользуются только те, кто никому не составляет конкуренции.

Стервозность второго типа является приобретенной. Я бы сказала, «благоприобретенной», но судить, что есть благо, а что зло, не берусь. В отличие от натуральной стервозности сексуальная — это не оружие, а способ самообороны. Щит, а не меч. Мы становимся стервами, когда другого выхода нет. «Была на свете одна тетя, сперва она долго плакала, а потом стала злая», — думаю, вам не надо напоминать, кто рассказывал эту печальную сказку маленькому мальчику с коротко стриженной головой.