Отражение в мутной воде - Елена Арсеньева Страница 14

– Что?! – так и ахнула она. – То есть вы меняпросто-напросто решили вульгарно подпоить, чтобы трахнуть без проблем, да?Рассчитывали, что я буду в таком шоке из-за Валькиных измен, что быстреньконачну залечивать раны с помощью вашего… клина?

Она нарочно говорила так грубо. Она хотела, чтобы он ушел,ушел немедленно! Сил больше не было видеть эту наглую рыжую морду!

– Любопытно, в каком секторе ада вы встретитесь в свое времяс Валечкой? – пробормотала Тина. – Не там ли, где над входом будет написано:«Все мужики – кобели»?

Ну, слава богу, достала-таки!

Виталий вскочил.

– Не стоит перенапрягаться, Тина, – пробормотал с плохоскрываемой злостью. – Все понятно, я ухожу.

– Коньячок прихватите, – ядовито посоветовала Тина. – Иконфетки заодно.

– А что, на шоколад у вас тоже аллергия?

– На ликер – они ведь с ликером, не так ли?

– С ликером, с ликером. Хорошо, заберу. А как насчетгвоздик? На них тоже аллергия?

– Неужели!

– Ладно, и гвоздики заберу. – Виталий выхватил из вазыбукет, залив пол каплями. – А вы сосуд не забудьте помыть. Чтобы уничтожить всеследы моего пребывания. А то, не дай бог, от моего запаха у вас сыпь начнется.

– Помою, помою, – прошипела Тина. – Не волнуйтесь, я никогдане оставляю немытую посуду на ночь.

– Да, Валька мне жаловался, какая вы зануда-аккуратистка! –криво усмехнулся Виталий. – Посуду на ночь моете, пол, все у вас по ранжиру.Вам бы в армии служить, фельдфебельшей!

Тина растерянно моргнула. Они пикировались, как дети! Вотглупость…

– Ох, – сказал вдруг Виталий почти с ужасом. – Ох, кошмар…Тина, простите, я дурак из дураков. Простите, ради бога!

– Да ладно, – неловко усмехнулась она. – Бывает. Я тожехороша… Вы тоже извините.

– Тина, можно я останусь? – попросил жалобным мальчишескимголосом.

– Ой, нет! У меня просто на это нет сил! – простонала она,торопливо отпирая дверь. – Идите, ради бога, идите! Я уже не сержусь, честноеслово, но сейчас вы лучше уйдите. Потом созвонимся, ладно?

– Созвонимся! – обрадовался Виталий. – Запомните номер моегосотового: 199-43-26. Позвоните мне завтра же, я буду ждать. Запомнили? А цветывы все-таки возьмите, что же я с ними как дурак…

– Да-да, – пробормотала Тина, небрежно сунув под мышку букети с облегчением припадая к захлопнувшейся двери. – Запомнила, а как же!

Номер был простой: 199 – это знак нынешнего столетия, а 43 и26 – номера ее дома и квартиры. Другое дело, позвонит ли она когда-нибудь поэтому телефону…

Однако даже думать сейчас нет сил. Завтра. Все завтра!

Тина протащилась на кухню, сунула как попало в водусломанные стебли гвоздик, с отвращением посмотрела на неубранную посуду.

Нет. Может быть, конечно, она и зануда, но мыть сейчаспосуду – это уж извините!

Завтра! И гори оно все огнем!

* * *

Ей снились гиацинты, будто Валентин поставил их у изголовья.Посмотрел на Тину, улыбнулся – и ушел куда-то, а цветы остались. Дивная красотаи дивный аромат! Только давит на сердце какая-то тяжесть. Причем Тина даже восне понимала, откуда этот сон взялся: недавно она делала для газеты подборкуинтересных случаев, связанных со всякими цветами. Среди них была история обубийстве, совершенном изысканно и нестандартно: молодой человек наканунесвадьбы подарил невесте гиацинты в таком количестве, что девушка заснула средиих сладкого аромата – и не проснулась, на что, собственно, и рассчитывалковарный жених, мечтавший повести под венец другую.

Тина проснулась и какое-то время лежала, глядя в темноту ине соображая, где она и что с ней происходит, пока не вспомнила недавний вечер…и гвоздики. Так вот оно как смешалось в голове: попытки Виталия подпоить ее, ибелые гвоздики, стебли которых ломались в руках, пока она несла их на кухню, иковарство Валентина, у которого, оказывается, была другая…

«Наверное, я и правда зануда, – грустно подумала Тина. –Вечно мне надо все разъяснить да по полочкам разложить. А сон был красивый…»

Она зажгла подсветку будильника. Только два часа. Какоесчастье – еще можно спать да спать! Завтра выходной. Подарок судьбы!

В горле пересохло. Тина прошла на кухню и напилась из-подкрана, с неприязнью взглянув на немытую посуду.

Света она не зажигала, однако все прекрасно видела вокруг, ивовсе не потому, что обладала способностями к никталопии, подобно известномуЖаку Паганелю. Просто-напросто под самыми ее окнами стоял фонарь, заливавшийдвор бледным бессонным светом. От него не спасали никакие, даже самые плотныешторы, тем более те легкие портьеры, которые висели на окнах у Тины. Сначалаона вообще спать не могла по ночам, а потом так привыкла к этому свету, что,когда фонарь не горел, начинала чувствовать необъяснимую тревогу.

И стоило ей подумать о фонаре, как свет погас. Тина обнялаподушку, тихо засмеявшись: «Хорошо еще, что я уже добралась до кровати, а тозапуталась бы в собственной квартире!»

И тут она заметила, как шевельнулась занавеска.

Нет, не заметила – скорее почувствовала это движение легкогосветлого шелка. И тут же поняла, что это ей не чудится: в форточку осторожнопыталась просунуться чья-то рука.

Тина пока не очень-то испугалась: на всех трех окнах стоялирешетки, все-таки первый этаж. Даже кошке не проскользнуть. К тому же прецедентуже имел место года полтора назад: подросток из третьего подъезда заболелманией заглядывать по ночам в окна к одиноким соседкам. Когда его изловили наместе преступления, семья быстренько поменяла квартиру. Может быть, в домезавелся еще один маньяк? Надо все-таки шумнуть на незваного гостя!

Вместо этого она, неожиданно для самой себя, соскользнула напол и замерла, чуть высунувшись из-за кровати.

В этот миг шторка резко дернулась – и на подушку, где толькочто покоилась Тинина голова, упал какой-то плоский предмет. И тотчас что-тонегромко стукнуло за окном: словно человек, стоявший снаружи на подоконнике,соскочил вниз.