Прекрасная стерва - Кристина Лорен Страница 14

– Я тебя люблю, – произнес я. – Кажется, я люблю тебя так давно.

Хлоя шагнула ко мне, поцеловала в губы. А потом затащила в туалет и вынудила распять ее у стены. Был понедельник, полдень.

Выруливая на офисную парковку, я вспоминал слова Сары. За такое стоит бороться. Я заглушил двигатель и уставился на бетонную стену напротив. Сара следовала своему собственному совету даже в отношениях с самым неисправимым плейбоем в Чикаго. Сара приглядывала за мной, пока я был вне себя от тоски по Хлое. А что я? Разве я предостерег ее от ошибки, хотя и знал, что ее парень ей изменяет? Нет. Я считал, что их отношения – не моего ума дело. А если бы Сара придерживалась такого же мнения насчет моих отношений с Хлоей?

Уже почти терзаясь угрызениями совести, я выбрался из машины и прошел в холл. Охранник помахал мне и снова углубился в газету. Я направился к лифтам. В пустом здании царила гулкая тишина, каждый звук казался преувеличенно резким. Двери лифта разъехались, и кабина, тихо жужжа, потащила меня на восемнадцатый этаж.

Я знал, что в офисе никого нет. Вся моя хваленая команда ищет последнюю версию файла, прочесывая документы в своих ноутбуках. И ни у кого не хватило ума притащить свою задницу в офис и поискать на сервере.

В итоге оказалось, что я был вынужден пожертвовать вечером с Хлоей ради дела, которое заняло у меня двадцать три минуты. Ну так пускай никто не ждет, что завтра босс будет лапочкой. Ненавижу исправлять чужие косяки. Для начала какой-то болван неправильно назвал файл и – ровно как я и ожидал – сохранил его не в той папке, в какой надо. Кроме того, распечатка нужного файла лежала у меня прямо на столе, и всякий адекватный сотрудник догадался бы проверить там, избавив меня от ночной поездки. Я отправил договор одному из маркетологов, распечатал несколько экземпляров, выделил важную информацию на первой странице и не поленился – разнес договоры по рабочим местам всех причастных к проекту. Теперь можно было ехать домой. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что такими действиями унижаю подчиненных; но, может, хотя бы стыд научит их работать. Будут знать, как отрывать меня от Хлои.

Я знал, что эти мелкие неприятности чересчур вывели меня из себя, но именно подобные мелочи лучше всего характеризуют коллектив. Вот почему мне нужен был надежный человек для нью-йоркского подразделения. Скрежеща зубами, я сел в машину, завел двигатель. Еще одно дело, которое предстояло совершить в ближайший месяц.

В таком настроении нечего было и думать возвращаться к Хлое. Я мог бы оказаться слишком грубым и легко возбудимым… Совсем не в том смысле, в каком хотелось бы.

Черт, мне просто хотелось быть с Хлоей. Почему же это всякий раз оказывалось таким трудным? Почему у нас так ничтожно мало времени на личную жизнь? Почему редкие совместные часы всегда отравлены мыслями о работе, об аренде квартиры, о поисках адекватных подчиненных, способных справляться с работой без нянек?!

Мысль явилась внезапно. Сверкнула, как зарница во мраке. Мы все время сетуем, что не бываем вместе, что работаем на износ… так почему бы нам просто не свалить из Чикаго? Хлоя, конечно, скажет: не сейчас, момент неподходящий. Но когда будет подходящий момент – если вообще будет? Никто не вырвет нас из бесконечной круговерти; и вообще с каких это пор я стал человеком, ожидающим чьей-то помощи?

Что за херня?! Я справлюсь со всем сам!

– А ну давай соберись, Бен!

Эти слова я произнес вслух. Я взглянул на часы. Не поздно ли звонить? Вырулив на Мичиган-авеню, я набрал номер Макса. Тот ответил после шестого гудка. Система «свободные руки» усилила децибелы его голоса.

– Привет, Бен!

Я улыбнулся. Чем дальше я отъезжал от офиса, тем лучше мне становилось.

– Макс, как жизнь?

– Супер. Просто отлично. А ты, говорят, теперь из Нью-Йорка не вылезаешь?

– Так и есть. Через месяц с небольшим и вовсе туда переберусь. Контору снял на перекрестке Пятой и Пятнадцатой.

– Ничего райончик. Надо будет отметить твой переезд…

Макс замолчал. Конечно, понял: я не просто так звоню во вторник в половине двенадцатого.

– Обязательно. Слушай, старик, у меня к тебе просьба.

– Давай, выкладывай.

– Видишь ли, я хочу свалить со своей девушкой…

– С девушкой?

Макс заржал на весь салон. Мне тоже стало смешно. Действительно, до сих пор ни одну из своих подруг я не называл при Максе своей девушкой.

– Ну да, я говорю о Хлое. Этот Пападакис нас уже просто запарил. Вроде все идет по плану, и, по-моему, мы вправе малость расслабиться. Нам ведь еще переезд предстоит… – Я медлил, подбирая слова. – Кажется, я имею право нанять человека, который бы упаковал все наши вещи здесь и занялся бы для нас поисками квартиры в Нью-Йорке. А мы бы пока рванули куда-нибудь. Просто дернули бы из города, чтоб никто нас не доставал, понимаешь?

– Знаешь, Бен, ты чертовски хорошо придумал. Поезжайте, иначе ведь и рехнуться недолго.

– Вот и я про то же. Короче, мне только сейчас в голову пришло: почему бы не отвезти Хлою во Францию? Скажи, Макс, ты свой марсельский дом, случайно, не продал? Сдашь нам его на пару-тройку недель?

Макс усмехнулся.

– Дом я не продал. Но, твою ж мать, об аренде и речи быть не может. Живите, сколько хотите. Сейчас я тебе пришлю всю информацию. И позвоню Инес, пусть приберется к вашему приезду. В доме никого не было с зимних праздников. Когда вы думали там оказаться?

У меня прямо от сердца отлегло. Всё, план запущен, пошел обратный отсчет.

– На этих выходных.

– Нормально. Я все подготовлю. Как билеты закажешь – свистни, во сколько прилет. Чтоб Инес вас дождалась с ключами.

– Макс, ты настоящий друг. Спасибо. Я перед тобой в долгу.

– Так и запишем, – отвечал Макс, и я почти видел его хитрую усмешку.

Наконец-то – впервые за кучу времени – я, можно сказать, расслабился. Включил музыку и позволил своему воображению рисовать, как мы с Хлоей рука об руку поднимаемся по трапу самолета, а впереди нас ждет только солнце, долгие утра в постели, изысканнейшие французские деликатесы и вина.

Правда, перед этим счастьем требовалось еще кое-куда заехать. А именно – к родителям. В голове роились идеи, и я не мог отправиться спать, не обдумав каждую деталь до конца.

До родительского дома я ехал двадцать минуты и успел оставить голосовое сообщение для своего туроператора и для брата, Генри. Брату я сказал, что улетаю на три недели. А его реакцию намеренно не стал себе представлять. Мы сняли офис, всё разрулили – подготовкой к переезду мог теперь заняться и кто-то другой. Затем я оставил голосовые сообщения с инструкциями всем своим замам. И, наконец, опустил окна в машине и позволил ночному ветру унести прочь мои заботы.