Таинство любви - Ханна Хауэлл Страница 14

— Странно, отчего никому из лэрдов не пришло в голову просто выйти летом на солнце и покончить с жизнью? Это бы их освободило.

— Думаю, проклятие не позволяет им этого делать. Ему нужен наследник. Капелька надежды, инстинкт самосохранения — и бедняга живет, чтобы выполнить предначертание своей злосчастной судьбы. Рона отлично расставила ловушку. Она и впрямь была могущественной ведьмой.

— Ваше волшебство тоже сильное, миледи, но оно приносит добро и счастье. Вам только нужно поверить в него.

— Думаю, гораздо важнее, чтобы в него поверил Алпин. Слишком охотно сдается он на милость своей печальной участи, Нелла, слишком глубока в нем уверенность, что выхода нет. И я действительно опасаюсь, что это приговор всем нам.

— Она смотрит на вас, — сказал Эрик, когда Алпин вскочил на лошадь. — Наверное, больше не злится.

Алпин кинул взгляд наверх, туда, где в окне спальни маячило лицо Софи.

— Значит, придется придумать, как разозлить ее снова.

Эрик тихо выругался.

— Алпин, эта красотка вас любит. Почему бы вам…

— Нет, — отрезал Алпин, сердито глядя на Эрика. — Прекрати размахивать запретным плодом под самым моим носом. Взгляни-ка. — Мимо проезжал железный ящик. — Мне приходится возить с собой собственный гроб. Это скала, под которую я заползаю, когда встает солнце, а я все еще под открытым небом. Сейчас я еду убивать людей, потому что так хочет отец моей невесты. И мы оба знаем, какую радость доставит мне эта бойня, — добавил он холодно. — Запахи крови, ужаса и смерти будят во мне зверя. Смерть пахнет для меня как сладчайший из цветов. Мне потребуется сжать волю в кулак, чтобы не наброситься на врагов, будто я демон, которым меня все считают.

Алпин пристально взглянул на слугу.

— Я слышу, Эрик, как бьется твое сердце, — продолжал Алпин. — Слышу, как кровь бежит по жилам. — Кивком он указал на молодого человека в нескольких ярдах от них: — Томас только что был с женщиной. Дугальд оделся слишком тепло и сейчас обливается потом. У жены Генри сейчас ежемесячные женские дела, — он кивнул в сторону парочки, обнимающейся возле стены, — но он все равно занимается с ней любовью.

— Значит, у вас острый слух и отличное обоняние.

— Эрик, сейчас я скорее волк, чем человек. Я уклонялся от брачных уз дольше, чем любой из лэрдов Маккорди, но долг зовет. Нужно уважать договор, заключенный отцом. Я решил, что не стану изливать семени ни в одну женщину, чтобы не зачать наследника, но, несмотря на это, больше не уверен, что сумею побороть свой рок. Приближается день свадьбы, и я чувствую — что-то растет внутри меня, что можно лишь назвать «жаждой случки». Я теряю все человеческое, превращаясь в одержимого половой охотой самца.

— Тогда возьмите женщину, которую, как мы оба знаем, действительно хотите.

Алпин покачал головой:

— Во мне сидит трус, и он дрожит при мысли, что Софи увидит, как я падаю в пропасть безумия, превращаясь в зверя, которого нужно держать в клетке или убить. Во мне живет также благородный человек, который не может приговорить ее к печальной участи увидеть, как ее сын становится мужчиной и начинает опускаться в ту же бездну. Я женюсь на Маргарет.

Он бросил последний взгляд на Софи и пришпорил коня, пустив его галопом, оставляя позади девушку и друга, которые так старались поколебать его решимость.

Алпин вошел в главный зал, увидел, кто его там ожидает, и выругался. Самое время встретиться лицом к лицу с пугливой невестой и ее родичами. Битва была яростной и кровавой, и запах смерти все еще витал вокруг него. Ярость, море крови — он знал, как сейчас выглядит. Его люди были к такому привычны, чего не скажешь о невесте и ее семье. Ему хватило рассудка отмыть от крови лицо и руки, но, очевидно, он сделал это недостаточно тщательно, если он правильно истолковал значение вытаращенных на него глаз всего семейства. Когда он приблизился к столу, за которым они сидели, Маргарет издала сдавленный всхлип, ее глаза закатились, и она сползла на пол в глубоком обмороке.

— Это может обернуться сущим несчастьем, — с расстановкой произнес он, глядя на бесчувственную невесту и не делая ни малейших попыток поднять ее с пола, — учитывая, что я почти все время провожу в сражениях.

За его спиной послышалось позвякивание, и он догадался, что приближается Нелла. Она посмотрела на мужчин, которые боялись пошелохнуться, потом на девушку на полу. Затем нагнулась, подхватила Маргарет под руки и взглянула на Алпина. Ее глаза испуганно расширились, но потом она нахмурилась.

— Милорд, вы знаете, что у вас сейчас глаза как у волка? — спросила она, удивленно оглянувшись по сторонам, когда кто-то из мужчин ахнул.

Пусть выбалтывает то, что остальным не хватает смелости увидеть, подумал Алпин. Он почувствовал, как веселье слабым ручейком вливается в его жилы, все еще гудящие от восторга кровопролития. К его собственному удивлению, улыбка вдруг изогнула его губы, но он тотчас же понял, что совершил ошибку. Тишину прорезали сдавленные проклятия, и Маклейны принялись судорожно креститься. Нелла еще больше вытаращила глаза, но она выглядела скорее удивленной, чем напуганной.

— Кажется, у вас и зубы выросли.

— Да. Такое происходит, когда я сражаюсь на поле битвы.

— Ах, да. Зверь выходит наружу. Все эти убитые, искалеченные, кровь рекой — вот он и просыпается, правда? Вы будете садиться, милорд?

Слегка сбитый с толку столь резкой сменой темы, Алпин покачал головой. К его крайнему удивлению, маленькая худая Нелла легко подняла Маргарет, которая была на несколько стонов тяжелее и на полфута выше ростом, чем сама горничная. Нелла усадила девушку в его кресло, не обращая особого внимания на новые синяки на ее лице и ее растрепанный вид. Нареченная Алпина без чувств лежала в его кресле, как мертвецки пьяная.

Но что это за разговоры о «звере»? Ответ пришел тотчас, стоило ему задать этот вопрос. Так Софи объяснила Нелле суть его недуга. Нелла так же прочно уверовала в его проклятие, как и ее хозяйка. Очевидно, Софи сказала Нелле, что проклятие поселило в нем зверя. Хорошее объяснение, куда лучше, чем правда. А правда заключалась в том, что он сам был этим зверем, поэтому зверя нельзя изгнать. Алпин подозревал, что очень скоро не сможет даже держать зверя в узде.

— Еду и питье вам приготовили в спальне, милорд, — сообщила полногрудая горничная Анна, выводя его из мрачных раздумий.

— Отлично, — сказал он. — Мне пора побыть одному.

Анна сказала:

— Может, мне…

— Нет.

Она предлагала ему свое тело, но почему он отказался? У него давно не было женщины, и взвинченное тело требовало разрядки. Анна иногда ублажала его, когда он возвращался с полей сражений, так что он знал — ей не впервой, она сумеет выдержать его звериную ярость. Потом он заметил, как сверкнули глаза женщины. Отвращение, страх пробились сквозь маску напряженного ожидания и надменности. Каковы бы ни были ее расчеты предлагать себя, делала она это вовсе не потому, что хотела его. Покачав головой, он направился к себе. Он хотел только одну женщину, которую получить как раз не мог. Мало того, что она вряд ли знает, как предотвратить зачатие ребенка, утащить ее в постель сейчас, когда в нем беснуется зверь, — нет, он не мог подвергнуть ее такому испытанию.