Токсичный роман - Хезер Димитриос Страница 15

– Э-э-э, я могу быть заразной…

Ты пожимаешь плечами.

– Лучше страдать в компании.

Резкая боль пронзает живот, и я откидываюсь на подушки.

– Мне больно сидеть, – говорю я.

Ты ложишься рядом со мной, подперев голову рукой. Я лежу в позе эмбриона, и мы смотрим друга на друга какое-то мгновение. На тебе нет шляпы, и волосы падают на глаза. Мне хочется убрать их назад, но я этого не делаю.

– Все скучали по тебе, – говоришь ты.

– Как прошла репетиция?

– Безумие. Полный хаос. Эта постановка не выживет без тебя.

– Рада, что я необходима, – улыбаюсь я. – Как ты уговорил маму тебя впустить?

– Сказал ей, что мне нужна ее помощь в великом романтическом поступке, – говоришь ты. Ради меня. Великий романтический поступок ради меня. – А также пригрозил, что начну петь серенады.

Я смеюсь:

– Не могу поверить, что ты очаровал мою маму. Это действительно сложно.

Ты знаешь женщин, Гэвин. Признаю. Ты точно знаешь, что мы хотим услышать, не так ли?

– Она показалась мне милой, но… – хмуришься ты в поисках правильных слов, – внушительной.

Я фыркаю:

– Тогда ты застал ее в хороший день.

Я рассказывала тебе немного о своей семейной ситуации, но не во всех ужасных подробностях. Я пыталась придумать, как представить тебя своей маме, не создавая много шума. В чем-то я рада, что все случилось так.

– Мне нравятся твои волосы, – дразнишь ты, касаясь пальцами моих запутанных локонов.

– Не все мы можем просыпаться утром и выглядеть как Джеймс Дин, – говорю я.

Ты тихо смеешься:

– Все еще чувствуешь себя паршиво?

– Думаю, я в постпаршивой стадии, но еще до стадии «Уже лучше».

– Могу с этим помочь.

Ты садишься и роешься в своей сумке с продуктами. Достаешь бутылку имбирного эля и пластиковый контейнер, кажется, с бульоном внутри.

– Куриный бульон?

– Я попросил маму приготовить его для тебя, – говоришь ты. – Это волшебное лекарство.

Мои глаза округляются.

– Ты попросил свою маму приготовить мне суп?

Ты ставишь контейнер на стол.

– Ага. У нее сегодня не было работы. Клянусь, ты почувствуешь себя лучше, когда съешь его.

– Вау… Это… Ты удивительный.

– Спасибо. – Уголки твоих губ поднимаются. – Возможно, я пообещал привести тебя на ужин, когда ты не будешь заразной.

Мой желудок подпрыгивает. Черт побери, ты хочешь познакомить меня со своими родителями.

– Обещаю, они не кусаются. – Ты поднимаешь ложку. – Голодная?

– Лучше подождать, – говорю я. – Только если тебе не хочется, чтобы меня на тебя стошнило.

Ты снова улыбаешься.

– Да, на этом я как раз провожу границу. – Ты оглядываешься. – Так это твоя комната.

Я пытаюсь увидеть ее твоими глазами. Постер с видом Нью-Йорка с воздуха, постер «Аренды», который я купила на eBay, карта Парижа. Книжная полка, заставленная детективами о Нэнси Дрю и старыми выпусками Vogue. На подоконнике стоят безделушки: ракушки из Малибу, игрушки из «Хэппи Мил», которые мне дарит Сэм.

– Мне нравится, – говоришь ты. Твои глаза задерживаются на коллаже из фотографий рядом с моей кроватью. Ты двигаешься ближе. Через минуту ты видишь себя на одной из них, и мое лицо розовеет.

– Это был хороший день, – говоришь ты.

Мы тогда только закончили технический прогон «Как важно быть серьезным», заказали пиццу и ели на площадке, прежде чем сыграть в американский футбол, правда, без мяча.

Ты показываешь на фотографию, на которой мы с Бет вместе прыгаем в воду с трамплина.

– Кто это?

– Моя сестра Бет. Она на два года старше меня. Сейчас учится в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса.

– Универ моей мечты, – говоришь ты.

– Да?

– Я подавал к ним документы осенью. Скоро узнаю результат.

Мне нужно это напоминание. Что бы ни происходило между нами сейчас, это не может длиться долго. Ты переедешь в Лос-Анджелес, а я перейду в двенадцатый класс. Но я не хочу об этом думать.

– Ты поступишь.

Ты пожимаешь плечами.

– Может быть. – Ты тянешься за имбирным элем. – Думаешь, получится удержать это в желудке?

Я киваю и беру его с благодарностью.

– Мама давала мне одну лишь воду.

– Что с ней не так? Было такое впечатление, что мне нужен костюм химзащиты, чтобы попасть внутрь.

Я вздыхаю.

– Это просто… мама. У нее пунктик насчет микробов. – Я беру тебя за руку и сжимаю ее. – Спасибо, что заботишься обо мне.

Ты улыбаешься.

– Лучшая часть моего дня.

Я кусаю губу и ищу, на что можно смотреть, кроме твоих глаз.

– Что в сумке? – спрашиваю я, указывая на нее.

– Ах да.

Ты хватаешь ее, снова забираешься на кровать и устраиваешься рядом со мной.

Ты вытаскиваешь целый набор книг с картинками из сумки.

– В детстве, когда мне было очень плохо, мама сидела в комнате и читала мне книги. Они хорошо помогают отвлечься.

В отличие от моей мамы, которая все время держалась в добрых трех метрах от меня в случае моей болезни.

– Ты собираешься почитать мне истории? – Потому что, о боже, это самое милое…

Ты киваешь.

– Которую ты хочешь послушать первой?

Мои глаза встречаются с твоими, и ты улыбаешься. А потом протягиваешь руку и проводишь тыльной стороной пальцев по моей щеке. Мгновение я не могу дышать.

Ты берешь в руки книгу «Спокойной ночи, Луна».

– Это моя любимая.

– Тогда я хочу ее, – говорю я.

Ты откидываешься на мои подушки, потом протягиваешь руку, чтобы я легла рядом, моя ладонь на твоей груди.

– Удобно? – спрашиваешь ты.

Я киваю:

– Идеально.

Я чувствую, как твое сердце бьется под моей рукой. Ты откашливаешься, а потом начинаешь читать, твое дыхание слегка шевелит мои волосы.

– В большой зеленой комнате был телефон…

Я теряю счет историям, которые ты мне прочитал. Ты изображаешь все голоса. Если есть песня, ты ее поешь. И прижимаешь меня к себе так крепко, что в конце концов моя голова оказывается на твоей груди. Твой запах будоражит меня – запах пряного одеколона и чего-то еще очень твоего. Если бы меня не выворачивало наружу весь день, я бы, может, набралась храбрости поцеловать тебя. Но вообще вряд ли.