Мои 99 процентов - Салли Торн Страница 15

Слова «на медовый месяц» я опускаю, потому что в моих устах они прозвучат как отрыжка. Я представляю себе Тома с Меган, лежащих на пляже. Потом мысленно вырезаю из этой картинки Меган.

– Найду что-нибудь подешевле и переберусь туда. Я всегда так делаю.

– Да что ты все про работу! Найди отель с хорошим бассейном, – сквозь зубы предлагаю я.

Дарси-подросток имела привычку сидеть на краю бассейна и смотреть, как он плавает, считая круги. Впрочем, со счета я очень быстро сбивалась, загипнотизированная ритмичностью, с которой он вскидывал голову из-под воды, чтобы сделать глоток воздуха. Лишь несколько лет спустя до меня дошло, что в животе у меня от этого зрелища екало потому, что оно было безнадежно эротическим.

– Ты же не бросил плаванье, нет?

– Да года два уже как бросил. – Том в задумчивости поводит плечами. – Времени нет. А потом что будешь делать? Найдешь себе съемное жилье? – Он морщит нос. – Сделай мне одолжение, подыщи себе что-нибудь поприличнее.

– Не знаю. Я уже привыкла не иметь постоянного адреса. Для барахла я арендую хранилище, а жить, когда вернусь, буду в нашем пляжном домике.

Очень надеюсь, что мое высказывание не прозвучало как: «Я постоянно путешествую, как избалованный ребенок, а в перерывах живу у мамочки с папочкой на всем готовеньком, будто у Христа за пазухой».

– Я перестроил твоим родителям заднюю террасу. Она была для них слишком мала. – Очень в духе Тома – бросаться гнуть спину на Барреттов по первому же свистку. – Уверен, они сейчас там, целуются под луной.

– Фу, гадость какая! Не исключено. – (Мои родители до сих пор не утратили интереса друг к другу, назовем это так.) – И ты даже в океане не плавал, когда делал там ремонт?

– Мне это в голову не пришло, – отзывается Том со слегка удивленным видом. – Елки-палки!

– Вода – твоя стихия. В следующий раз обязательно поплавай.

Я возвращаюсь обратно в гостиную и плюхаюсь на диван. Откуда-то, топоча как динозавр, трусит Патти с карандашом в зубах. Придется мне все-таки задать Тому неудобные вопросы, чтобы не висели над душой.

– Куда вы решили поехать в свадебное путешествие? – Молчание, и я делаю еще один заход. – Я побывала везде. Могла бы помочь вам с организацией поездки.

Он избегает смотреть мне в глаза, и я поникаю на своем диване. Может, если я не соглашусь быть фотографом у них на свадьбе, меня вообще не станут приглашать. Так и представляю себе, как мама мягко объясняет мне положение вещей. Скромная свадьба в интимном кругу. Только ближайшие родственники и друзья.

Твою мать! Так вот в чем дело. Я в число приглашенных не вхожу, и он пытается сообразить, как донести это до меня.

Том между тем перемещается в столовую и отваживается включить свет. Теперь там располагается моя маленькая домашняя фотостудия. У стены свалены коробки с товаром, который мне предстоит отснять.

– Это то, чем ты сейчас занимаешься?

– Угу.

Я запускаю руку в пакет с маршмеллоу. Пора заткнуть сосущую пустоту внутри. Включаю старенькую стереосистему Лоретты на случайное воспроизведение, и начинает играть The Cure. Пустота разверзается еще шире, и я сладострастно принимаюсь жалеть себя.

– Кружки, – с сомнением в голосе произносит Том. – Ты фотографируешь кружки для интернет-магазинов? Я был совершенно уверен, что Джейми это выдумал.

– Это правда. – Я набиваю рот сладкой белой пеной и отхлебываю вина, чтобы все это растворить. – И не только кружки. А вот в эту лучше не заглядывать, – предупреждаю я Тома, когда он принимается открывать коробки.

– А что там? – Он приподнимает крышку. – Э-э, ясно.

– Ты не представляешь себе, как сложно правильно выставить свет, чтобы сфотографировать десятидюймовый лиловый дилдо.

– Уверен, это за гранью человеческих возможностей.

Он шокирован до глубины души. Это так мило. Он вновь смотрит вниз, не в силах противостоять искушению.

– Не лезь в эту грязную коробку, Том, придется потом мозги полоскать с хлоркой.

У меня такое ощущение, что ему очень этого хочется.

Я отдала бы свое левое предсердие за то, чтобы узнать, что он подумал про весь этот силикон. Что почувствовал. Отвращение? Интерес? Гордость за то, что скрывается в его темно-синих брюках карго? В его глазах, когда он вскидывает их на меня, прочесть невозможно ровным счетом ничего. Он поспешно придает своему лицу выражение крайнего неодобрения.

Господи, какой хороший мальчик! Я по-акульи ухмыляюсь:

– Иногда мне разрешают оставить кое-что себе. – Некоторое время наблюдаю за тем, как он мечется по комнате, натыкаясь на мебель и стены, точно гигантский мяч для пинбола, потом, сжалившись над ним, роняю: – У меня уже скопилась целая куча кружек.

– Кружек, – повторяет он, как будто они первопричина всех несчастий этого мира. – Не думаю, что они – твое… призвание. Ты же гений портретной фотографии.

– Наоборот. Я нынче гениально фотографирую печальные портреты сексуальных игрушек. – При виде выражения его лица я пожимаю плечами. – Послушай, я просто фотографирую то, что мне присылают. Все до единой предметные фотографии в Интернете – мои.

Язык у меня пьяно заплетается, и я понимаю, что он это слышит.

– Люди не думают о том, кто делает фотографии, а просто кликают на картинку и складывают эти несчастные дилдо в корзину.

Выгнув спину, я расстегиваю лифчик и со стоном сгорбливаюсь обратно. Лифчик я вытаскиваю через пройму майки и бросаю поверх кучи тех, что не так давно свалила на кресло. Том все это время старательно отводит взгляд.

Вот только я не могу отделаться от ощущения, что краешком глаза он внимательнейшим образом наблюдал за процессом.

Не могу удержаться и не ковырнуть мою ранку еще раз. У меня нет ощущения, что Том отругал меня за мое поведение как полагается. Я заслуживаю нотации.

– Джейми заявил: даже Лоретта сказала бы, что я ненормальная, если разбрасываюсь такими предложениями. Возможно, я отреагировала бы по-другому, если бы знала, что из-за него потеряю брата.

Ух ты! Я произнесла эти слова вслух, и голос у меня даже не дрогнул.

– Ты не потеряла его, – говорит Том таким сочувственным тоном, что мне немедленно хочется разрыдаться. – Ты просто его разозлила.

– Я столько раз видела, как он вычеркивает людей из своей жизни, но никогда не думала, что когда-нибудь окажусь в их числе. Помнишь того парня, с которым он вместе работал? Гленна? Он потребовал у него вернуть долг, когда его жена лежала в роддоме!

– Да. Потому что Гленн получил должность, на которую метил он сам. Он невероятно добр к тем, кто входит в его ближний круг…

– Ага, – фыркаю я, – только этот круг просто микроскопический.