Ребенок от отца моего мужа - Александра Багирова Страница 15

Я не стала его разубеждать в обратном. Он мужчина, разве он сможет понять, что нет, и не будет новой жизни без моего сыночка.

И вот прошло три года, а моя утрата ежесекундно со мной. Нет, я не плачу, не заламываю руки и не сижу в четырех стенах. Я пытаюсь существовать, играть в нормальную жизнь. Все тот же луч надежды держит меня. Хоть я так и не поняла, какой надежды? На что? Работаю переводчиком, в основном на дому. Сторонюсь большого скопления народа. Я привыкла к своему болезненному одиночеству, и не хочу никого близко подпускать.

Кроме моего сынишки, ко мне очень часто приходит Влад, в воспоминаниях, во снах. Он тоже меня не отпустил, и знаю, никогда не отпустит. Я отдала ему сердце в первую секунду нашей встречи. Один раз, на всю жизнь.

Но я научилась улыбаться, общаться с людьми, у меня появились знакомые. Даже иногда выбираюсь с ними посидеть в кафешке. Жизни тянется унылой серой полосой.

Леша периодически звонит. Денег у него я больше не беру. Обеспечиваю себя сама. Ему пора подумать о себе, создать семью, завести детей. Одно упоминание о детях, и слезы выступают на глазах. Я так и не научилась спокойно смотреть на счастливых мамочек с колясками.

Вот и сейчас возвращаюсь из супермаркета, засмотрелась на женщину, наклонившуюся к ребенку в симпатичной голубой коляске. Сразу пелена боли застилает глаза. Воспоминания обрушиваются лавиной. Перехожу дорогу, как робот, я снова нырнула в прошлое.

— Девушка! Осторожно! — где-то вдали, как в тумане доносится мужской голос.

А потом сильный толчок в спину, я лечу на землю и слышу жуткий визг тормозов. Крики прохожих в моей голове складываются в жуткую симфонию. Ударилась. Боли не чувствую. Шок. Непонимание. Поворачиваю голову. Теперь уже кричу я. Около черного мини-вена неестественно раскинув руки и ноги, лежит парень.

Дальше начинается кошмар наяву. Я подползаю к парню, меня оттягивают. Слышу крики: «Слепая курица!» в свою сторону. Вой сирен. Полиция. Скорая. И я как в бреду подбегаю и спрашиваю у всех подряд:

— Он жив? Что с ним? Серьезные повреждения? — на меня не обращают внимания. Отталкивают. Отпихивают. Вокруг собралось столько зевак. Милиция оцепила территорию. К нему туда не пробраться, даже ничего толком не удается увидеть. Я в шоковом состоянии, реакция замедленная. Не знаю как себя вести, что делать.

— Да… жив… — отвечает девушка в белом халате, единственная, кто обратил на меня внимание. — Состояние… — вздыхает, — Посмотрим…

— Я поеду с ним! — не знаю, зачем я это говорю. Хочу как-то помочь и понимаю, что ничего уже от меня не зависит. Все что могла, сотворила.

— Не положено.

— В какую больницу его везут?

Она называет адрес, и не соизволив даже взглянуть на меня уходит.

А меня подзывает полиция. Расспрашивают о случившемся. Водитель машет мне кулаком и посылает в мою сторону грязные ругательства. Опускаю голову, не спорю. Заслужила.

Меня отвозят в участок. Таскают по кабинетам. Задают одни и те же вопросы. Я рассказываю все как было, юлить не намерена.

Но, оказывается, нарушил правила все же водитель. Я переходила на зеленый свет, а он не затормозил вовремя. Так мне объяснил полицейский. Но все же если бы я была внимательней и посмотрела на дорогу, ничего бы этого не произошло. Вина моя колоссальная. Из-за меня парень в больнице, и неизвестно, что с ним сейчас творится. Выживет ли? Есть ли серьезные повреждения? А если у него нет страховки? Мысли лезут разные, одна чернее другой.

Когда через пару часов, меня выпускают из участка, на такси мчусь в больницу. И только замерев у стойки, осознаю, что даже не знаю, как его зовут.

— Простите, тут парня недавно привезли авария на дороге. Молодого… я к нему хочу… как он… — жалобно смотрю на пожилую женщину. По щекам катятся слезы, руки дрожат.

— Да, привезли.

— Как он? Что с ним? К нему можно? — засыпаю вопросами, внутреннее сжимаюсь. Только бы не услышать фатальное.

— На операции.

— Можно мне туда. Подождать. Я хочу поговорить с врачом, может, нужна моя помощь!

— Это кто? — к женщине подходит мужчина в светло-голубом халате.

— К Марку Беляеву невеста пришла. Переживает.

— Я не…

— Как вас зовут? Пройдемте, — мужчина улыбается. — Не переживайте так. На вас лица нет, — ведет меня по коридору больницы. — У меня жена в прошлом году в аварию попала, понимаю вас… Сейчас Йохана вам успокоительного даст.

— Что с ним? — говорить, что я никакая ни невеста, а виновница всего произошедшего язык не поворачивается. Мне надо узнать, что с ним. А если я скажу правду, меня к нему на пушечный выстрел не подпустят. А когда он придет в себя, я удостоверюсь, что все хорошо. Тогда и можно признаться.

Марк Беляев, русский, что ли? Вдруг он один в чужой стране и ему понадобится помощь? Нет признаваться сейчас не лучшее время. А если у него есть девушка? Вот если появится, я ей все объясню. А пока сделаю все, чтобы он не остался один.

Ко мне относятся слишком хорошо. Я этого не заслуживаю. Чувство вины разрастается с еще большей силой. Врачи, медсестры, все такие вежливые.

— У него сломаны две ноги. Сложные переломы. Внутреннее кровотечение. Когда операция закончится, вам подробнее расскажут, — говорит медсестра. — Вы родным его уже позвонили?

Зависаю. Не знаю, что ответить.

— А его вещи? Мы не так давно знакомы… — вру, и чувство вины еще сильнее прижимает меня к земле.

Мне приносят его куртку. Разодранные в крови штаны. Спортивную сумку. Телефона нет. Скорее всего, разбился. В сумке лежит спортивная форма, с логотипом довольно известного футбольного клуба. Он что футболист? Переломы ног… В глазах мутнеет.

Операция заканчивается. Смотрю в глаза врача, и чувствам приговоренной к расстрелу.

— Жить будет, — заключает невесело.

— Но? — внутри все покрывается льдом.

— Бегать уже вряд ли… — врач разводит руками.

— Марк не сможет ходить? — за время ожидания, я мысленно уже свыклась с этим именем. Называю его про себя, говорю с ним, прошу, чтобы выжил.

— Сможет… реабилитация длительная нужна. Все от него будет зависеть. Но полностью восстановить двигательные функции не выйдет. Слишком сильные повреждения.

Он же футболист! Все же оседаю на пол. Что ж я за ходячая беда такая. Сына не уберегла, парню жизнь искалечила…

— Через несколько часов смогу вас провести к нему, — говорит врач. Он смотрит на меня с сочувствием, как и все в этой больнице. Не заслуживаю я подобного обращения.

И все же я буду рядом. Посмотрю Марку в глаза. Пусть скажет про меня все, что думает. Увы, никак мне не искупить вину перед ним. Чтобы я не сделала, все равно это будет ничтожно мало.