Королева в придачу - Симона Вилар Страница 15

– Королева возвращается из часовни. Мне бы следовало встретить ее. Ах, да, сначала к исповеднику...

Он что-то ещё припомнил:

– После обеда у меня встреча с делегацией торговцев из Сити, потом... Это потом. Да, Чарльз, – уже выходя, оглянулся Генрих. – Думаю, до полудня мы сможем сыграть партию в теннис. Так что я тебя жду.

Брэндона порой восхищала необыкновенная энергия его молодого повелителя. Он казался неутомимым, в нем действительно гнездилась недюжинная сила. Проведя прошлые полдня на охоте, потом заседая в совете, по сути, не спав во время их рейда по притонам Саутворка, он вел себя так, словно не чувствовал усталости, и был как раз в форме, чтобы обыграть Брэндона в теннис. Да, в Генрихе Тюдоре таилось многое... Много такого, что он даже не подозревал в себе. Непостоянный и вспыльчивый, упрямый и сентиментальный, щепетильный и пренебрегающий условностями... В нем сочетались простодушие и проницательность, детское тщеславие и холодное равнодушие, себялюбие и ранимость, и то, что всё чаще стал замечать в этом обаятельном юноше Брэндон – безжалостная жестокость. Генрих был хищником, общение с которым могло больно ранить. Но Брэндона это не смущало. Он давно понял – король добр и милостив с теми, кто не встанет ему поперек дороги. А Брэндон был не так глуп, чтобы в чем-то пойти наперекор его величеству Генриху Тюдору.

Площадка для тенниса была давно вычищена от снега и присыпана песком, однако влага от талого снега и сырость от реки проникали и сюда. Песок был мокрым, налипал на обувь, мяч, даже скрипел на зубах. И все же игра была яростной.

Король посылал удар за ударом.

– Тебе сегодня везет, Брэндон!

Это было сказано хоть и весело, но с заметным оттенком досады. Но Чарльз Брэндон ничего не мог поделать. Сегодня король играл из рук вон плохо, а он не мог даже поддаться, ибо король сразу замечал подвох и начинал злиться.

Солнце уже светило по-весеннему, и Брэндон уже скинул камзол, потом и жилет. Король наконец-то разыгрался и, когда Чарльз, ловя мяч, оступился и растянулся на песке, Генрих весело захохотал.

Брэндон, отплевываясь от песка и отряхиваясь, стал подниматься.

– У вашего величества просто повергающий левый удар. Но партия ещё не окончена.

Король вновь метнул мяч.

Со стороны, где на галерее сидели зрители, раздались аплодисменты, но Генрих сделал нетерпеливый жест, даже поглядел угрюмо туда, где сидели королева и дамы.

– Будете аплодировать, если я выиграю.

И тут же вновь послал неудачный выпад, забросив за поле мяч. Король явно нервничал, вращая ракетку в руке.

– Энри, подойди, я сотру с тебя песок, – раздался мягкий голос её величества.

Генрих нетерпеливо отмахнулся. После исповеди он держался с Катериной уверенно, словно после отпущения грехов, уже не чувствуя себя виноватым перед ней.

Брэндон, отбивая очередную подачу, покосился туда, где сидела королева и придворные дамы. На королеве был введенный ею в моду пятиугольный жесткий чепец – один угол надо лбом, два – на уровне висков и два чуть ниже ушей, а сзади на спину спускалось легкое шелковое покрывало. Все окружающие королеву дамы, в подражание её величеству, носили такие же чепцы, закрывающие волосы и придающие дамам почти монашеский вид. Дам при дворе было мало, в соотношении с мужчинами – примерно одна к пяти. Поэтому отношение к ним было особо изысканное, бережное, а легкий флирт, какой порой позволяли придворные кавалеры по отношению к прекрасной половине, не выходил за рамки приличий. Королева была очень строга в этом вопросе, следила за нравами и, если где-то допускалась вольность, то провинившихся могли и услать.

Мяч ударился о заграждение галереи и, подскочив, перелетел за поручень, вызвав нервный возглас у зрительниц. Король нетерпеливо взмахнул ракеткой. Да, ему явно не везло сегодня, но он старался не сильно это показывать. Генрих отвесил в сторону королевы и дам извиняющийся поклон, и те заулыбались, пряча лица в муфты. Только королева имела право улыбаться королю открыто. Улыбка у неё была очаровательная, возмещавшая сторицей обычно несколько унылое выражение лица. Она уже была не так хороша, как ранее: бледность кожи, круги под глазами придавали ей несколько болезненный вид, старили её и тяжелые, рано появившиеся складки от крыльев носа к уголкам рта. Хороши были только глаза – серые, прозрачные, добрые. И тем не менее Катерина знала, что выглядит уже не такой свежей и молодой, потому и старалась окружать себя пожилыми матронами, дамами в летах. Даже сейчас именно они окружали её величество – тетка короля Катерина Йоркская, важная графиня Солсбери, тучная Агнесса Норфолк. Лишь чуть поодаль от королевы сгруппировались дочери и молодые жены придворных, входящие в штат её величества, румяные, хорошенькие. Брэндон скользнул по ним взглядом. Интересно, на кого из них, как говориться, «положил глаз» король. Бледнолицая красавица Мод Парр... Очень хороша, но она жена верного сторонника Генриха, и он едва ли захочет скандала. Тогда может, кареглазая, хорошенькая, с ямочками на щеках Нэнси Керью, тайная любовница самого Брэндона, которую он с готовностью бы уступил королю, ибо, как бы она не нравилась самому Чарльзу, он бы не смел стать поперек дороги Генриху. Или эта новенькая фрейлина, малышка Бесси Блаунт, благодушная хохотушка, с какой-то особо чувственной грацией в каждом движении. Именно к её ногам подкатился мяч, и Брэндон с поклоном попросил подать его. Но пока Бесси подбирала юбки, ища мяч, её опередил герцог Бэкингем.

– Не дело заставлять даму пачкать пальчики песком, – одновременно улыбаясь Бесси и бросая на Брэндона колючий взгляд, произнес этот вельможа из рода Стаффордов, – Вы не учтивы, Чарльз, – жестко сказал он и, не подав мяча Брэндону, кинул его в сторону короля.

– Плохой пасс, сэр Эдвард, – заметил сидевший неподалеку Норфолк. – Если из вас никудышный теннисист, вы бы лучше не показывали этого королю, а положились на Чарльза.

Вот они – два герцога в Англии, единственные родовитые дворяне при дворе, оставшиеся после уничтожившей почти всю знать войны Роз. Эдвард Стаффорд, герцоги Бэкингем и Норфолк, лорд Говард. Бэкингем в дружбе с королевой и придерживается происпанской политики. Норфолк же союзник Брэндона, однако меж ними царит холод – родовитый Говард несколько предвзято относится к выскочке из простых джентри, Брэндону. И все же они одна партия, поэтому Брэндон поблагодарил Норфолка улыбкой.

– Вы, как всегда, правы, милорд. Бэкингем ошибся, сейчас подавать должен я.

Он вернулся на место, и игра возобновилась.

Слава Богу, королю стало везти. Но счет был все равно в пользу Брэндона, а королю хотелось отыграться. Поэтому, когда Катерина заметила супругу, что приближается время полуденной мессы и следует отправляться в часовню, он никак не отреагировал. Генрих был азартен и готов играть помногу часов. Двор же должен был присутствовать на королевской игре.

– Партия! – наконец произнес молодой Гарри Гилфорд, выступавший судьей. Преимущество все ещё было на стороне Брэндона.