Безумная погоня - Элоиза Джеймс Страница 15

Миссис Баррет-Дакрорк скривила рот. Это была довольно дородная дама, вся масса тела которой сосредоточилась в ее груди, выступавшей под подбородком подобно белым скалам Дувра. Обычно миссис Баррет-Дакрорк имела вид триумфатора, но сегодня она выглядела довольно пришибленной.

Эсме отложила в сторону простыню, над которой все это время теперь трудилась с несвойственным ей усердием.

— И что же такого стряслось с мисс Эйкен? — поинтересовалась она. Мисс Эйкен всегда казалась ей безнадежно прозаической девушкой, не способной достичь хоть какой-то известности.

— Это все кровь ее отца, — мрачно изрекла миссис Баррет-Дакрорк.

— Никогда так не говорите! — оборвала ее миссис Кейбл.

— А что прикажете делать? Если бы моя сестра не вышла замуж за человека более низкого происхождения, ничего такого не случилось бы!

— Ничего особенно безобразного я в этом не усматриваю. — Леди Уинифред благополучно закончила подгибать угол простыни. — В конце концов, многие девушки совершают глупости в свой первый сезон, и это почти предсказуемо. Не то чтобы она и впрямь устроила настоящий скандал…

— Зато моя племянница оскорбила самого Браммела, — уныло объявила миссис Баррет-Дакрорк.

— И что такого сказала ему мисс Эйкен? — осведомилась Эсме, которой уже давно хотелось сделать именно это.

— Он оказал Люси неоценимую честь, похвалив цвет ее лица, после чего справился, какой рецепт она использовала в борьбе с веснушками. — Миссис Баррет-Дакрорк пожала плечами. — Бедная девочка уже порядком утомилась к этому времени и, очевидно, не вполне понимала весь масштаб значения мистера Браммела в обществе. Во всяком случае, так она говорит теперь.

— Ну и?.. — подстегнула ее миссис Кейбл.

— Она сказала, что любые снадобья, которые считает нужным применять, касаются лишь ее, и никого другого.

— Ловушка для тщеславных, — кивнула миссис Кейбл.

— Мистер Браммел сам проявил тщеславие. — Эсме наморщила нос. — Этот господин имеет мерзкий обычай указывать на недостатки, которые люди стремятся скрыть.

— Люси ненавидит веснушки. — Миссис Баррет-Дакрорк вздохнула. — Но это, конечно не оправдывает ее…

— Самоуверенность, — закончила миссис Кейбл, однако никто не обратил на нее внимания.

— Вы правильно поступили, привезя бедную Люси на неделю в деревню. — Леди Уинифред одобрительно кивнула. — К следующему понедельнику об инциденте все забудут.

— Истинная правда, — поддержала ее Эсме.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Арабелла.

— Ага, все уже в сборе! — воскликнула она. — Я подумала, что непременно должна составить вам компанию. Уинифред, как поживаешь, моя дорогая?

— Ах, я не видела тебя целую вечность! — пробасила леди Уинифред. — А все оттого, что раздалась, словно старая кобыла, да и ленивая стала не в меру. Теперь я ненавижу Лондон.

— Ладно-ладно. — Арабелла похлопала ее по руке. — Бывают дни, когда я чувствую в своем старом теле каждую косточку и не могу придумать никакого занятия себе в утешение. — Арабелла прищурилась: — Вижу, ты начала носить чепец, дражайшая племянница. В твоем-то возрасте.

Леди Уинифред вернулась на место и возобновила работу над простыней.

— Я не стану предлагать тебе полотно, Арабелла, — сказала она и раскатисто засмеялась. — Не представляю тебя с иголкой!

— Конечно же, ты права, — согласилась Арабелла. — Я не могу шитьем спасти свою жизнь.

— Порой эти простыни — единственное, что отделяет бедняка от холодного пола, — указала миссис Кейбл назидательно. — «Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить — и не будет услышан».

Интересно, подумала про себя Эсме, неужели Майлз искренне хотел, чтобы она проводила время с такими, как миссис Кейбл?

Леди Уинифред, сама того не зная, согласилась с оценкой Эсме.

— Я давно хотела вам сказать, миссис Кейбл, что в постоянном цитировании Библии есть что-то вульгарное, если, конечно, не сам викарий берет на себя смелость воспроизводить библейские стихи.

Миссис Кейбл откинула назад голову, уподобляясь петуху, приготовившемуся дать отпор наглой курице, и сказала:

— Я не страшусь, но утверждаю перед каждым свою веру.

Арабелла подняла бровь и любезно заметила:

— Мой Бог, да вы, похоже, знаете Библию как свои пять пальцев. Поздравляю вас. Это необычный талант в среде благородного сословия.

Миссис Кейбл покрылась пунцовой краской. С очаровательной улыбкой Арабелла повернулась к миссис Бар-рет-Дакрорк:

— Не помню, чтобы мы встречались. Но так уж вышло, что я познакомилась с вашей прелестной воспитанницей мисс Эйкен всего две недели назад в «Олмаке». Меня представила Салли Джерси.

Эсме взглянула на миссис Кейбл и сразу поняла, что та отлично помнит, какого рода занятия прославили ее тетку. Теперь бравая пуританка сидела, похожая на общипанную ворону, и так проворно орудовала иглой, что от мельтешения ее рук рябило в глазах. Неожиданно Эсме представила, что ей придется провести в компании миссис Кейбл всю оставшуюся жизнь, и ей чуть не стало дурно.

Поутру Беата проснулась с чувством стыда. Конечно, в этом ощущении не было ничего нового. Хотя отец часто высказывал удивление по поводу того, что так и не сумел ничему ее научить. На самом деле стыд он все же умудрился ей привить; просто она изо всех сил старалась не показывать этого.

Как бы то ни было, ей не следовало целовать Стивена Фэрфакса-Лейси посреди козьего пастбища. Ни при каких обстоятельствах. Он предназначался для Хелен, а Беата еще не дошла до того, чтобы отбивать мужчин у других женщин. Возможно, это было единственное, чего она еще не делала.

— Я надену новое утреннее платье, — бросила она горничной. — То, со светлым кружевом.

— Но, миледи, мне показалось, вы считаете его не в меру скромным, — удивилась Сильви.

— Вот и хорошо. У меня как раз пуританское настроение.

— Как скажете. — Сильви безропотно отправилась выполнять приказание.

Надев платье, Беата взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула. Она выглядела холодной, как ледышка; у такой, как бы сказала ее бабушка, и масло во рту не растает. Платье было сшито из тончайшего муслина цвета бледного янтаря и пышно оторочено светлым кружевом с зубчиками. Лиф плотно облегал каждый дюйм ее груди, а высокий ворот почти доставал до ушей.

— Никаких испанских румян, — шепнула Сильви, когда Беата уселась к туалетному столику.

Пережив разочарование по поводу того, что хозяйка выбрала именно это платье, Сильви, как всегда, с удовольствием приступила к выполнению своих утренних обязанностей. На ее счастье, госпожа была прехорошенькой, неизменно находилась в веселом расположении духа и, самое главное, относилась к процессу одевания с большой серьезностью.