Хранительница врат - Мишель Цинк Страница 15

— Ох, простите, что так долго!

Она отряхивает листья и веточки с волос и брюк.

— Похоже, я вовсе не так хорошо ориентируюсь, как думала! Давно ждете?

Я взбираюсь в седло, подавив приступ гнева.

— Не очень. Помнится, мы договаривались в лесу всегда держаться вместе.

— Да-да, конечно. Прости, что заставила вас волноваться, — бормочет она и направляется к лошади.

Луиза уже сидит в седле. Она не говорит ни слова — непонятно, от раздражения или просто от желания поскорее пуститься в дорогу.

Мы едем вслед за Эдмундом прочь от полянки, что послужила нам первым привалом. Долгое время все молчат. Туман душит, смыкает объятия вокруг нас. Меня охватывает клаустрофобия, так что время от времени приходится сражаться с подступающей паникой, когда кажется, будто меня вот-вот поглотит что-то зловещее, всеохватывающее.

В голове удивительно пусто. Я не думаю об Элис. Не думаю даже о том, что, по словам Эдмунда, Джеймс с ней очень сдружился. Не думаю ни о чем, лишь гляжу в спины тех, кто скачет впереди меня, да стараюсь не потерять их в тумане.

К тому времени, как мы устраиваем привал для перекуса, я уже привыкла к затянувшемуся молчанию. Мы спешиваемся, садимся близ ручейка, наполняем фляжки свежей водой и жуем уже начавший черстветь хлеб. И все это молча. Да оно и неважно — вокруг все равно не на что смотреть и не о чем говорить.

Эдмунд поит и кормит лошадей, а мы с Соней и Луизой наслаждаемся кратким отдыхом. Соня прилегла на траве близ ручья, а Луиза прислонилась спиной к дереву. Глаза у нее закрыты, лицо безмятежно. Я смотрю на них обеих — и не в состоянии отделаться от чувства, будто что-то ищу. Что-то, помимо недостающих страниц.

Однако разбираться в своих ощущениях времени нет. Скоро Эдмунд подает сигнал снова двигаться, и мы встаем, садимся на лошадей и скачем дальше, вглубь леса.

— Лия? Как ты думаешь, с Луизой все в порядке?

После целого дня езды мы рано отправились спать. Сонин голос доносится до меня с ее края палатки. Луиза все еще сидит у костра — во всяком случае, сидела, когда мы с Соней решили ложиться.

Я вспоминаю наш утренний разговор с Луизой. Вряд ли ей придется по душе, если я расскажу Соне, как она ревнует.

— А почему ты спрашиваешь?

Соня хмурит лоб, пытаясь подобрать слова.

— Мне кажется, ее что-то гнетет. Ты разве не чувствуешь?

Вся в замешательстве, я думаю, как бы успокоить Соню, не предав доверия Луизы.

— Возможно, но мы ведь весь день напролет в седле, а во время езды разговаривать трудно, особенно в таком жутком тумане. А кроме того…

— Да?

— Ну, понимаешь, Соня, мы с тобой неразлучны уже целый год. Наверное, Луиза ощущает себя брошенной и забытой.

Соня прикусывает нижнюю губу — она так всегда делает, когда обдумывает какой-то важный вопрос и пытается поаккуратнее сформулировать свое мнение.

— Возможно. А если за этим кроется нечто большее?

— Например?

Соня устремляет взор на своды палатки, потом поворачивается ко мне в царящей вокруг темноте.

— А тебе не кажется… ну…

— Что? Что «кажется»?

Она тяжело вздыхает.

— Да я все думаю — помнишь, как Вирджиния однажды сказала, мол, падшие души ни перед чем не остановятся, лишь бы внести меж нас разлад?

Ей не требуется договаривать. Я и так знаю, что она имеет в виду.

— Соня, — негромко произношу я, выгадывая хоть немного времени. — Соня, я знаю, падшие души повсюду. Знаю. Однако ничего нельзя поделать с тем, что в этих туманных и мрачных лесах нам всем не по себе.

Соня перехватывает мой взгляд.

— Понятно? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Да, Лия. Понятно.

Луиза возвращается в палатку задолго после того, как Соня притихла. Она бесшумно забирается под одеяло и устраивается поудобнее. Так хочется окликнуть ее, задать вопрос о том, что волнует Соню! Я молчу. Не хочу придавать вероятности Сониным страхам, выражая их вслух.

— Сегодня нам предстоит переход, — хладнокровно сообщает Эдмунд перед выездом, уже сидя в седле.

— Какой еще переход? — спрашивает Луиза.

Эдмунд смотрит куда-то в туман, что по-прежнему нависает у меня над плечами, точно толстая войлочная накидка.

— Переход между нашим миром и Иномирьями. В тот мир, где расположен Алтус.

Я киваю, как будто мне прекрасно известно, о чем идет речь. На самом деле — вовсе нет, но нельзя и сказать, что я пропускаю его слова мимо ушей. Я чувствую перемены в ветре. Чувствую их по мере того, как мы едем все глубже и глубже в лес. Чувствую, просыпаясь утром после обрывочного сна, все еще слыша топоток странных многоногих существ, что рыскали вокруг нашей палатки в моих сновидениях. Чувствую ничуть не меньше, чем Эдмунд, ведущий нас все вперед и вперед под пологом леса.

День тянется медленно. Время от времени Соня начинает нервно болтать, а Луиза все больше отмалчивается. Наконец Эдмунд находит место, чтобы поесть и наполнить свежей водой фляги. Как уже вошло в обыкновение, он занимается лошадьми, а я вытаскиваю из вьюков припасы. Мы едим в дружеском молчании, и тут вдруг я слышу… Точнее, не совсем так. Мне кажется, будто я слышу — но это скорее ощущение, тихий шепот интуиции: кто-то идет сюда. Сперва я думала, мне примерещилось.

А потом оглядываюсь по сторонам.

Эдмунд словно окаменел на месте и неотрывно глядит в лес. Даже Соня с Луизой замерли, устремив взоры в ту же сторону.

Глядя на них, я понимаю, что и они почуяли, как к нам через чащу движутся какие-то существа. И теперь это не сон.

— Садитесь на коней — и за мной. Живо, — цедит Эдмунд, почти не разжимая губ. — Что бы ни произошло — не останавливайтесь. Ни за что не останавливайтесь, пока я не скажу.

Миг — и сам он в седле, по-прежнему не сводя глаз с леса за нашими спинами. Мы следуем его примеру, хотя двигаемся куда как медленнее и тише, а ведь я никогда не думала, что так шумлю, залезая на коня.

Когда мы были готовы, Эдмунд развернул коня в ту сторону, куда лежит наш путь, и без единого слова срывается с места. Наши лошади мгновенно пускаются следом, как будто им передалось некое тайное знание о том, как дорога сейчас каждая секунда — их даже не пришлось понукать.

Наш маленький отряд молнией несется по лесу. Я понятия не имею, в какую сторону мы движемся, по-прежнему ли держим курс на Алтус, однако Эдмунд без колебаний ведет нас через лес. И кто знает, уверен ли он, что мы скачем в нужную сторону, или его так ужасает преследующая нас тварь, что он больше не боится сбиться с пути. Да это и неважно.