Грешники Святого города - Лилит Сэйнткроу Страница 15

Он не двинулся — так и стоял с опущенной головой, всем весом налегая на руку. Плечи его понурились, будто он и впрямь устал.

— Джафримель?

Сложных завихрений энергии, характерных для подготовки к магическому действу, я не видела. И вообще ничего не видела, кроме обычной сверкающей черноты его ауры, плотной, непроницаемой, свидетельствующей о том, что он не человек.

Демон.

Было время, когда я почти забыла об этом.

«Нет, упускать это из виду никак нельзя», — внушала я себе. И все равно… ничего не могла с собой поделать и пыталась достучаться до него. Идиотка!

Наверное, именно так он меня и воспринимал. Просто идиотка.

Он оглянулся на меня. На его лице застыла привычная ироническая маска. Спина выпрямилась, плечи развернулись.

— Тебе надо отдохнуть, Данте.

— Пристраивайся.

Я похлопала по постели рядом со мной, а пакет с ценными покупками опустила на пол. Там была и новая статуэтка Анубиса, взамен утраченной: фигурка помещалась у меня на ладони и была вырезана из цельного куска черного мрамора с золотыми прожилками. Вторая статуэтка — старательно воссозданное изваяние Сехмет из полированного обсидиана — мягко поблескивала на прикроватном столике.

Он медленно пересек комнату и присел рядом. Кровать заскрипела. Закончив исследование сумки, я сняла ее через голову и, положив рядом, облегченно вздохнула. Надоело ее таскать.

— Закрой глаза, — попросила я с улыбкой, поскольку пребывала в приподнятом настроении после прогулки.

«Ладно, попробую еще разок».

Он всмотрелся в мое лицо и послушно закрыл глаза. Я достала сапфир, расстегнула застежку и, подавшись к Джафримелю, стала прикреплять украшение к его плащу. Пальцы мои вдруг стали такими неловкими, что пришлось сделать паузу, а когда я отстранилась, он уже открыл глаза. И смотрел на меня так, словно я совершила нечто из ряда вон выходящее.

— Вот. — Я была довольна собой. — Тебе очень идет.

Он промолчал.

Все мое хорошее настроение улетучилось. Он вглядывался в мое лицо, рассматривал мой лоб, нос, щеки, губы, глаза — снова и снова.

«Отлично. Ему не понравилось. Может, и я ему больше не нравлюсь. Хоть бы разок прислушался ко мне».

Мне стало стыдно. Вот и демон отказался от меня. Новое унижение в моей и без того не слишком удачной личной жизни.

— Если тебе не нравится…

— Нет, что ты, — процедил Джафримель сквозь зубы. — Прекрасная вещица. Спасибо, Данте.

Но в его голосе благодарности не слышалось — лишь равнодушие, легкое удивление и затаенная ярость. На всякий случай — а вдруг ему вздумается снова причинить мне боль? — я стала следить за его руками. Конечно, движения демонов стремительны и почти неуловимы, но если быть начеку, есть надежда успеть отреагировать.

Порой мне не требовалось особых усилий, чтобы понять его чувства. Стоило лишь внимательно присмотреться к мимике, отметить незаметный изгиб брови, приподнятый уголок рта, легкое расширение изящной ноздри, чуть приподнятое плечо. Раньше я думала, что он не так вызывающе красив, как Люцифер. Что он больше похож на человека.

«Ну, Данте, ты опять ошиблась. — Сердце мое болело, и эта нефизическая боль терзала душу. — Почему мне так больно?»

— Голос у тебя не слишком радостный, — заметила я, стараясь не выдать собственных переживаний, — Может, своим подарком я нарушила какой-то тайный протокол?

— Нет. — Он покачал головой.

Я ждала продолжения, но его не последовало.

— Ладно.

Отвернувшись, я подхватила торбу за ремень, взяла меч, соскользнула с кровати, обошла ее, шлепнулась с другой стороны и растянулась, с наслаждением шевеля пальцами усталых ног. Сумку я пристроила на животе, меч сжимала в руках.

— Если не нравится, сними эту штуковину и сожги. Мне плевать.

«Ты уже лгал мне и использовал свое преимущество в силе. Мерзавец. И почему я не могу тебя возненавидеть?»

Последовала долгая пауза. Комнату наполнила гнетущая тишина, которую нарушали отдаленный гул транспорта, свист пустынного ветра да гудение защитного поля на окне. Ветерок раздувал сдвинутую в сторону противомоскитную сетку. Со своего места я видела угол стула и кусочек оштукатуренной стены, но потом к глазам подступили слезы, и я опустила веки.

— Чего ты от меня хочешь?

Голос Джафримеля прозвучал на удивление хрипло и грубо. Может быть, от злости.

В горле у меня стоял ком, и для ответа мне пришлось несколько раз сглотнуть.

— Совсем немного, — произнесла я наконец. — Объясни мне, что происходит. Прекрати применять силу, когда я тебе не подчиняюсь. И ради всего хорошего, что между нами было, перестань быть таким… таким…

— Бесчеловечным? Это слово годится? — В его голосе прозвучала безмерная грусть. — Сколько раз тебе повторять, что я действовал и впредь буду действовать в интересах твоей безопасности? Я не собираюсь забивать тебе голову мелочами. Делай то, что я говорю, Данте, только и всего. Не усложняй себе жизнь.

«Делай то, что я говорю. А не то ты задашь мне трепку, как сводник своей любимой шлюхе».

— Не ищи Еву, — попросила я. Голос мой прозвучал приглушенно, поскольку я прикрыла рот рукой. — Пожалуйста. Если я хоть что-то для тебя значу, оставь ее в покое.

«Я буду слушаться тебя, Джаф, только оставь в покое дочь Дорин. Если надо причинить боль — лучше мне, а не ей».

— Данте, я не могу допустить, чтобы ты оказалась причастной к этому обреченному мятежу. Андрогин молода, она не победит. А я не могу позволить тебе стать жертвой ее глупости.

Меня душило негодование, но я перевела дыхание и начала сначала.

— Так никто и не требует, чтобы ты объявил себя ее сторонником. Можешь делать вид, будто ищешь ее по всему миру, — главное, чтобы ты ее не нашел. Мы будем искать Еву, Джаф, но не слишком рьяно. А через семь лет истечет срок контракта, и мы освободимся…

Его голос выстудил комнату и заставил съежиться сам воздух.

— На какую свободу от Князя ты можешь рассчитывать, пока четверо беглецов не схвачены и не предстали перед его судом? Если выбирать между ними и нами, то либо они умрут, либо мы. И если Ева мольбами или обманом сумела затуманить тебе рассудок, я должен спасти тебя от самой себя.

И снова молчание. Вой усилившегося ветра, солнце, тонущее за дугой горизонта. Ночь распахнула объятия, чтобы заключить в них древнюю пустыню и старинный город.

— Итак, ты решил спасать меня от себя самой, причиняя мне боль, если я не послушаюсь?

Я сухо сглотнула и напряглась, ожидая взрыва.