Возвращение. Танец страсти - Виктория Хислоп Страница 15

— Многие считают, что вместе с Лоркой погибла и часть города, — добавил он.

Такое заявление было одновременно и убедительным, и интригующим.

Сонины знания о гражданской войне в Испании ограничивались смутными воспоминаниями о паре книг Эрнеста Хемингуэя и Лори Ли [17], она знала, что оба писателя принимали в ней участие, но ничего больше. Соне стало еще любопытнее, особенно потому, что старик явно воспринял исчезновение Лорки как личную трагедию.

— Что именно вы имеете в виду? — спросила она, понимая, что от нее ждут ответной реплики.

— Когда люди поняли, что произошло с Лоркой, — его убили выстрелом в спину, — либерально настроенным испанцам стало ясно, что все они находятся в опасности, что война в Гранаде проиграна.

— Прошу прощения, но я мало знаю о вашей гражданской войне.

— И неудивительно. Многие в этой стране мало о ней знают. Кто-то забыл, кто-то вообще ничего не знал — так был воспитан.

Соня видела, что старик не одобряет подобного положения вещей.

— А почему так произошло?

Хозяин кафе, невысокий, как и многие испанцы его возраста, наклонился к ней и взялся за спинку свободного стула, стоящего у Сониного стола. Его темные глаза так пристально смотрели на красную скатерть, что создавалось впечатление, что он изучает каждую ниточку, каждый узелок. Прошло несколько минут; Соня подумала: он забыл, что она задала вопрос? Хотя в его черных волосах едва просвечивалась седина, Соня видела, что кожа на его точеном лице и руках сморщилась, как осенний лист. Она решила, что ему далеко за восемьдесят. Женщина также заметила, что пальцы его левой руки изуродованы, — артрит, предположила она. Ее отец тоже нередко пребывал в похожей задумчивости, поэтому она привыкла к таким минутам молчания.

— Знаете, — наконец заговорил он, — не думаю, что могу ответить на ваш вопрос.

— Не страшно, — заверила она, заметив, что его глаза покраснели и наполнились слезами. — Я спросила из простого любопытства.

— Нет, страшно, — разволновался он, глядя ей прямо в лицо.

Внезапно Соня поняла, что неверно истолковала его предыдущий ответ. В его взгляде читалась такая живость разума, что было видно — этот человек находится в ясном уме и твердой памяти.

Он продолжал:

— Страшно, что вся ужасная история забудется, как забыли Лорку и многих других!

Соня откинулась на спинку стула. Ее поразила страсть в голосе этого мужчины. Он говорил о событиях семидесятилетней давности так, как будто это произошло только вчера.

— Я не могу назвать одну конкретную причину, по которой разразилась война. Само начало войны поставило в тупик. Люди не знали, что происходит на самом деле, и уж точно не ведали, чем все обернется или сколько все продлится.

— Но что стало началом войны? И при чем здесь Лорка? Он же был поэтом, а не политиком, верно?

— Я понимаю, что ваш вопрос кажется простым, и я хотел бы дать на него такой же простой и вразумительный ответ, но не могу. Годы, предшествующие гражданской войне, были неспокойными. Нашу страну уже несколько лет лихорадило, сложная политическая обстановка… Многие из нас так ничего и не поняли. Люди голодали, правительство левого крыла, казалось, делало недостаточно для стабилизации положения, поэтому армия решила взять руководство на себя. Вот так вкратце можно описать ситуацию.

— Все ясно как день.

— Уверяю вас, все гораздо сложнее.

Соня потягивала свой кофе. Ее интерес не угасал, а поскольку других посетителей в кафе не наблюдалось, она не смогла удержаться от искушения и попросила старика продолжать.

В кафе появилась группа из двенадцати японских туристов, они ждали, когда у них примут заказ. Старик пошел обслужить их, а Соня наблюдала, как он записывает заказ в блокнот. А это было нелегким делом, если бы не его терпение, — японцы не говорили ни по-испански, ни по-английски. Сам же хозяин говорил по-английски бегло, но с сильным акцентом. И неудивительно теперь, почему меню было иллюстрировано яркими снимками с неаппетитно выглядевшими блюдами и молочными коктейлями с пенкой, — иностранцы могли сделать заказ, просто указав на понравившееся блюдо.

Принеся японцам напитки и выпечку, он подошел к столику Сони со второй чашкой кофе. Она была тронута такой заботой.

В кафе стал стекаться народ, ей пришлось немного подождать, прежде чем старик обратил на нее все внимание.

— La cuenta, por favor [18], — сказала она, используя весь свой словарный запас испанского.

Хозяин кафе покачал головой.

— Вы ничего не должны.

Соня улыбнулась. Это была элементарная вежливость, но она ее растрогала. Она инстинктивно понимала, что он не имеет привычки угощать посетителей кофе.

— Спасибо, — поблагодарила она. — С вами было очень интересно побеседовать. Пойду взгляну на дом, где жил Лорка. Где он находится?

Он кивнул на улицу и сказал, что в конце Соня должна повернуть направо. Не пройдет и десяти минут, как она окажется возле усадьбы Сан Висенте, летней резиденции семьи Лорка на юге города.

— Там очень красиво, — добавил он, — и хранятся некоторые вещи, принадлежавшие поэту и его семье. Хотя там немного прохладно.

— Прохладно?

— Сами увидите.

Больше ничего Соне узнать не удалось, старик был занят, он уже отвернулся от нее, чтобы принять очередной заказ. Она встала, забрала путеводитель, сумочку и карту и стала пробираться через толпу туристов.

Когда она уже вышла на улицу, старик поспешил за ней и схватил за руку. Он хотел ей еще кое-что сказать.

— Вам также стоит побывать на кладбище, — сказал он. — Лорка умер не там, но тысячи других были расстреляны именно на этом холме.

— Тысячи? — переспросила она.

Старик кивнул.

— Да, — задумчиво повторил он. — Несколько тысяч.

Поскольку городок был небольшим, Соне эта цифра показалась внушительной. Вероятно, из-за своего возраста старик кое-что запамятовал, к тому же советовать туристке пойти на городское кладбище — довольно странный поступок. Она вежливо кивнула и улыбнулась. Даже если дом погибшего поэта и будоражил воображение, Соня не имела ни малейшего желания посещать кладбище.

Следуя данным ей указаниям, она пошла по длинной прямой улице под названием Рекохидас на окраину городка. Сейчас магазины были открыты, над тротуарами, по которым под ручку прохаживались, весело болтая, молодые женщины с пустыми хозяйственными сумками на плечах, лилась музыка. Это была улица для молодых модниц — в красивых витринах были выставлены высокие сапоги, украшенные камнями пояса; стильные пиджаки на равнодушных манекенах притягивали этих девушек, как конфеты детей.