Неужели это он? - Дайана Кобичер Страница 15

— Мы причаливаем в Брюгге около семи утра. Примерно в четверть седьмого подадут чай и тосты. Завтракать будем позже, — сказал он на прощание.

В Проливе было довольно сильное волнение. Когда Доминик добралась до своей каюты и вскарабкалась на довольно узкую койку, она почувствовала слабость и дурноту. Но она так устала, что заснула прежде, чем поняла, началась у нее морская болезнь или нет.

Утром ее разбудила стюардесса, которая принесла чай и тосты.

— Здорово нас сегодня ночью болтало, — сказала она. — Скоро причаливаем в Брюгге.

Паром раскачивало как щепку, однако Доминик смогла проглотить тост с чаем, да и чувствовала она себя не хуже обычного. Пока она отыскивала путь на верхнюю палубу, в голове у нее почему-то вертелся вопрос, хорошо ли сегодня спал Сидней. В конце концов, она решила, что хорошо — он не похож на человека, подверженного природным катаклизмам.

Вскоре она нашла его. Сидней стоял на верхней палубе, опираясь на перила, и наблюдал за приближающимся берегом. Видимо, спиной почувствовав ее взгляд, он резко обернулся.

Все-таки в ней есть что-то такое, что привлекает внимание, подумал он. Это не ее внешность, конечно, хотя у нее славная улыбка и чудесные глаза, такие огромные, сияющие… Она словно светится… Светится добротой? Он пытался подыскать нужное слово. С точки зрения Патрисии, она выглядит невзрачной девчонкой, скверно одетой и малообщительной, но Сидней видел, что с Доминик все не так просто. Уж невзрачной он ее никак не назвал бы, а что касается одежды, то, да, конечно, она одевается в магазине готового платья, но одевается со вкусом и очень элегантно. Сидней вдруг понял, что почти ничего не знает о ней.

Доминик подошла, поздоровалась и тоже стала смотреть на приближающийся в утреннем тумане док. Потом они спустились вниз, сели в автомобиль и приготовились покинуть паром.

— Мне надо будет позвонить отцу, — вдруг сказала Доминик.

— Я уже позвонил ему, вчера перед нашим отъездом, и сказал, что привезу вас.

Она резко повернулась к нему.

— Не стоит этого делать.

— Стоит. Я хочу еще раз прогуляться с вами по пустому пляжу.

— Хорошая мысль, но надо было мне об этом раньше сказать.

— Я боялся, что вы мне откажете.

Доминик подумала и кивнула.

— Вы правы. Я вполне могла так поступить. — Она улыбнулась. — Ужасно приятно, когда тебя везут прямо домой. Большое вам спасибо.

— Не за что. Это вам спасибо за компанию.

— Вы это серьезно?

— Что именно?

— Насчет компании? Вам правда понравилось со мной путешествовать? А я думала, что вы взялись меня терпеть до самого Остенде, только чтобы ваша совесть была чиста.

— И это тоже, Доминик. Но вас оказалось совсем не трудно терпеть. К счастью, вы не из тех девушек, которых надо постоянно развлекать разговорами ни о чем.

— Пожалуй, да… Я, честно говоря, вообще не считаю, что пустая болтовня — это хорошее развлечение.

Сидней ничего не сказал, лишь одобрительно хмыкнул.

Они прошли таможню, и на выезде из Брюгге он предложил Доминик заглянуть в какой-нибудь уютный ресторан позавтракать. Они остановились в крохотной деревеньке. В самом ее центре был большой дом, в который можно было попасть через открытые ворота. В уютном помещении ресторана горел огонь в камине. Хозяин усадил их за барную стойку, налил чудесного шерри и принес меню. Доминик испустила вздох восхищения. Как здесь хорошо! Сколько раз она бывала в Брюгге, но не подозревала, какой чудесный здесь ресторан.

Завтрак оказался превосходным. В ресторане было еще несколько посетителей. Как раз столько, чтобы всем было уютно, а жаркий огонь в камине быстро изгнал воспоминания о дождливой холодной погоде снаружи. После завтрака им подали чудесный кофе, которого ей так не хватало в Англии.

Шоссе было относительно свободно, «порше» набрал приличную скорость, и Сидней сосредоточился на дороге, предоставив Доминик любоваться пролетающими мимо пейзажами. На самом деле он пытался продумать предстоящий разговор с менеером ван Блоомом. Раскрывать карты и сообщать, что он действительно доктор искусствоведения, но работает на британскую полицию, не стоит. Как же перевести разговор на контакты Фредериксона?

Доминик по мере приближения к дому приходила во все большее возбуждение. После ее отъезда прошла всего неделя, но столько всего за эту неделю случилось! Как же хорошо будет вернуться к спокойной домашней жизни! Хотя бы на некоторое время, призналась она себе. Поездка в Лондон заразила ее жаждой путешествий и приключений.

— Мама очень обидится, если вы не останетесь на ланч, — сказала Доминик застенчиво, когда они въехали на сонные улицы ее родного города.

— Боюсь, ничего не получится. Я очень спешу, и потом у меня конфиденциальный разговор с вашим отцом… Не волнуйтесь, — поспешно добавил он, видя, как она напряглась, — я не собираюсь на вас жаловаться.

— Папа никому не позволит на меня жаловаться, — холодно сказала Доминик. Она проклинала себя за глупость. С какой стати ему захочется подольше остаться в ее обществе? Он чувствовал себя виноватым за то, что с ней случилось в Лондоне, вот и отвез ее домой. Но это вовсе не значит, что он жаждет поддерживать с ней или с ее семьей какие-то отношения. После долгой паузы она добавила деревянным голосом: — Если откажетесь от ланча, вряд ли у вас с отцом получится разговор. Считайте это моим деловым советом вам.

Сидней истолковал ее раздражение по-своему. Он решил, что обидел ее своим молчанием по дороге в Остенде. Он вдруг понял, почему решил сам отвезти ее домой: ему просто-напросто хотелось побыть с ней наедине. С этим пора кончать, мрачно подумал он, чувствуя, что еще немного — и Доминик станет ему необходима как воздух. Эта мысль привела его в ужас…

Менее чем через пять минут он остановил машину возле мрачного и неприветливого здания музея Энсора. Дул резкий холодный ветер. Они торопливо выскочили из автомобиля и бегом побежали к входной двери.

Первым делом менеер ван Блоом обнял и расцеловал дочь, потом обернулся к сохранявшему вежливое молчание Харперу и протянул ему руку.

— Я очень признателен вам, что вы позаботились о Доминик. Пройдемте в столовую — ланч уже на столе, мы только вас и ждали.

Сидней заколебался, но потом решил, что, если он пробудет в обществе Доминик еще час, ничего страшного не случится. Все равно они больше не увидятся. И Сидней вслед за Блоомом последовал в столовую.

Доминик помогала матери накрывать на стол.

— Как здорово снова оказаться дома, — тараторила она. — Мне надо столько всего тебе рассказать… — Она замолчала, увидев, что в комнату входят мужчины. Доминик была весела и оживленна. Скажи ей кто-нибудь, что причиной ее радостного возбуждения является тот факт, что Сидней Харпер все-таки принял приглашение остаться на ланч, она бы возмутилась.