Ночь короче дня - Лора Шелтон Страница 15

— С тобой все в порядке, дорогая?

Камилла снова едва не закричала. Что Джорджио Кальварес делает в ее спальне? Но потом она сразу вспомнила — он ведь теперь ее телохранитель. Пока не закончится аукцион.

— Просто ночной кошмар. Нет причин для беспокойства.

— Ночной кошмар… — Его голос звучал как-то странно, можно было подумать, что в нем проскальзывают нотки сочувствия. — Тебе приснилось что-то, связанное с ребенком?

— Да. Откуда ты знаешь? — Может, он был отличным охранником, но ни одна система наблюдения не может контролировать человеческие сны. Откуда ему это известно?

— Ты кричала так же, когда узнала, что потеряла его. Ребенка. Я никогда в жизни не забуду и ни с чем не перепутаю тот крик.

— Я тоже. — Камилла сказала это еле слышно, но он услышал.

— Мне очень жаль.

Камилла не спросила, чего ему так жаль. Она прекрасно это знала. Он сотню раз просил у нее прощения в больнице, обвиняя себя в том, что Камилла потеряла своего ребенка. Если бы он хоть раз, один только раз сказал «нашего ребенка» — возможно, она бы простила его.

— Мне тоже очень жаль. — Камилла старалась говорить как можно спокойнее. — Со мной все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться. Можешь спокойно идти спать.

Он молча вышел. Ему очень не хотелось делать этого. Он хотел остаться, чтобы защищать ее от всего на свете, в том числе и от ночных кошмаров. Через несколько минут Джо вернулся. Свет в гостиной был включен. Поэтому, когда он открыл дверь, ее спальня тоже тускло осветилась.

Джо наклонился и протянул ей стакан с чем-то, пахнущим алкоголем.

— Это теплый ром. Он поможет тебе крепко уснуть.

Камилла благодарно кивнула и выпила залпом все, что было в стакане.

— Кошмары часто мучают тебя?

— Нет. Просто этой ночью я думала об этом перед тем, как заснуть. — Кошмары не давали ей спать только в первый месяц после выкидыша.

— И я. Тоже думал об этом.

Эти слова заставили Камиллу взглянуть на Джо, но ей не удалось увидеть выражения его лица, так как свет падал от двери, к которой он стоял спиной.

— В том, что случилось, нет твоей вины.

— Разве? — Он отвернулся и подошел к окну. — Доктор сказал мне, что причиной выкидыша стал эмоциональный стресс. Ведь именно я расстроил тебя…

Камилла не могла этого отрицать. Она обвиняла Джо за то, что он не поверил ей, за то, что подумал, будто она пытается его обмануть и приписать чужое отцовство… А в смерти ребенка некого было винить.

— Кто знает — может, это было к лучшему.

— Что? — Он оглянулся и посмотрел на нее.

— Мне не понаслышке известно, что это такое — родиться и расти незапланированным ребенком. Без отца. — Она очень хотела своего ребенка, но в то же время прекрасно понимала, что ему будет очень тяжело. Ведь отец отказался от него еще до рождения…

— Но ты ведь хотела, чтобы он родился. Его голос звучал очень тихо. В то же время Джо говорил очень осторожно и неуверенно, словно боялся сказать что-то лишнее.

— Верно. Но ты — нет. Ребенок мог вырасти и в один прекрасный день спросить меня, где его папочка и почему это он, в отличие от всех остальных детей в школе, обделен отцовской любовью. Я не пытаюсь обвинить тебя. Просто хочу, чтобы ты понял…

— Я мог бы очень хотеть своего ребенка.

Камилла прекрасно понимала, что он до сих пор не верит, что это был его ребенок. Ром уже начал оказывать свое усыпляющее действие, и у нее совсем не осталось сил, чтобы что-то доказывать.

Но Джо явно хотел продолжить эту беседу.

— Разве ты чувствовала, что была обделена любовью отца?

Камилле потребовалось несколько секунд, чтобы не выплеснуть наружу те эмоции и чувства, которые она испытывала к отцу в свой переходный возраст.

— Нет. Я не чувствовала, что он меня не любил. Но я и не чувствовала себя желанной дочерью. Камилла всегда являлась для него напоминанием о свершенной им ошибке, в отличие от Анны Марии. Я была не такой, как все дети на Сицилии, я не вливалась в их семейный круг и всегда чувствовала это Каждое лето, когда я гостила у папы, я чувствовала себя слоном в ювелирной лавке: настолько идеальна была их семья и настолько неуместно в ней мое присутствие.

Джо присел на край ее кровати:

— Ты очень страдала из-за этого?

— Да. — Камилла не видела смысла в том, чтобы отрицать это.

— А как насчет твоей матери?

— Она ненавидела одно только слово «мама», что говорить о самом факте материнства. Но в то же время она считала ниже своего достоинства передать меня на воспитание отцу. Поэтому я всегда училась в пансионатах, которые работали круглосуточно, — то есть я проводила там не только дни, но и ночи. А если мамочка снисходила до того, чтобы забрать меня домой на выходные, то со мной оставались няни.

— Это просто ужасно.

— Да, но мама считала это нормой. На самом деле я ненавидела, когда меня забирали домой.

— Но почему?

— Мою маму всегда окружали одни льстецы.

Ей это нравилось. Можешь себе представить, каково это: жить в окружении людей, которые дни и ночи напролет сюсюкают с тобой, но стоит только отвернуться — они тут же плюнут вслед. Мне очень трудно было жить в подобной атмосфере. Также не очень приятно было наблюдать, как моя мамочка с легкостью пускает к себе в постель разных мужчин, порой даже не зная толком имени нового любовника.

Джо хотелось спросить у Камиллы, почему тогда, если все это было ей так противно, она пошла по стопам своей матери. Но он не стал делать этого — она не говорила с ним так откровенно с тех самых пор, как рассказала о ребенке.

— Именно поэтому ты переехала в Венецию, как только достигла совершеннолетия? Хотелось уехать подальше от матери?

— Угадал.

— Но ведь ты могла переехать к отцу. Почему ты не захотела жить на Сицилии? Он был бы несказанно рад этому.

— Мой папа настоящий сицилиец. Если бы я жила рядом, то ему бы ничего не оставалось, как постоянно заботиться обо мне. Он не смог бы поступить иначе. Более того, папа наверняка настоял бы на том, чтобы я жила с ними.

Вряд ли его семья одобрила бы это.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— Я хочу сказать, что не стала бы разрушать их семью таким образом. Им и так приходилось каждое лето терпеть мое присутствие в их доме, этого более чем достаточно.

— Но они и твоя семья тоже!

— Нет. — В ее голосе перемешались упрямство, грусть и сожаление. — Я никогда не чувствовала себя членом их семьи.

Джо был в смятении. Он просто не мог понять, почему Камилла так считает. Девушка, которая нашла в себе достаточно сил и настойчивости, чтобы практически в одиночку возродить бизнес синьора Муратти, выглядит растерянной и подавленной из-за того, что не находит себе места в собственной семье…