Воскрешение Лазаря - Владлен Чертинов Страница 15

Та история совершенно сошла ему с рук. Он больше не лазил в лыковский сад. Но тяга к острым ощущениям в нем не пропала. Наоборот, подпускать адреналину в кровь стало теперь его первейшей потребностью. Начал Серега налево и направо свою силу испытывать. А Давыдкин с тех пор в доме Рогачевых сделался частым гостем.

— Уймите вы его. Чего он у вас постоянно дерется, всех подряд задирает, — выговаривал милиционер Серегиным родителям.

Дрался четырнадцатилетний пацан совсем по-детски. Свирепел так, что его аж трясло. Мог в исступлении кусаться, запихивать землю противнику в рот, а случись палка под рукой, и огреть по башке. Весь восьмой класс Рогачев-младший не выходил из боев. И желающих связываться с ним с каждым днем становилось все меньше. Но когда восьмиклассник Рогачев пробил голову десятикласснику Артамонову пустой бутылкой из-под лимонада «Буратино», отец сказал: «Баста!». Он как следует отходил сына ремнем, а потом отвез его в райцентр, записал в секцию бокса. Там за какие-нибудь полгода забияке вправили мозги. Да и времени на уличные драки у него теперь совсем не осталось. На тренировках Сергей быстро прогрессировал. Психовать и драться по пустякам перестал. Но со временем нашел другой способ получения адреналина. Серега повадился щупать девчонок. Новые ощущения будоражили психику похлеще собачьих клыков.

После первого звонка он прятался в раздевалке, в вешалках старшеклассников, среди самых длинных во всей школе курток и пальто. И когда в опустевшем гардеробе появлялась какая-нибудь опоздавшая на урок девочка, Серега набрасывался на нее, как леопард из зарослей, — одной ладонью зажимал рот, а другую запускал под форменное платье. Больше всего его заводила ответная реакция девчонок. Странно, но они никогда на пытались кричать или звать на помощь. Иногда девчонки шипели: «Пусти, козел!». Иногда посылали его на три буквы. Но чаще всего они отбивались молча. Со временем Серега даже рты им перестал зажимать.

Он охотился на девчонок примерно год. До тех пор, пока не встретил первую любовь. Случилось это уже в девятом классе. Десятиклассница Лена Михайлова никогда не опаздывала на уроки и поэтому не знала Сергея с самой плохой стороны. Она была первой отличницей школы. И еще — председателем совета дружины. Учителя говорили о ней с придыханием. Лена собиралась поступать на филфак МГУ и писала замечательные для своего возраста стихи, которые печатали всесоюзные детские журналы «Пионер» и «Костер», не говоря уже о местных и волгоградских газетах. На Лену засматривались многие парни, но ухажера у нее не было. Целеустремленная девочка не хотела отвлекаться на ерунду. А в сторону девятиклассника Рогачева даже и не взглянула ни разу. Для Сереги Лена была как недоступная ледяная вершина на небосклоне. Поэтому когда он однажды, приехав домой с тренировки, обнаружил Михайлову в своей комнате, то не поверил глазам. Лена сидела за его письменным столом и при свете настольной лампы делала уроки. Он запомнил эту картину на всю жизнь, и она потом не раз согревала ему сердце в трудную минуту.

Склонившись над тетрадкой, Лена подпирала подбородок острым кулачком. Ее мизинец при этом был грациозно отставлен в сторону. Один черный локон сбился на щеку, а на кончике носа виднелось маленькое трогательное чернильное пятнышко.

— Ты чего здесь делаешь? — вымолвил сбитый с толку Серега.

— Тригонометрию, — ответила Лена, поворачивая в его сторону свою гордую головку. — Привет! Тебя Сергеем зовут?

— Угу, — промычал Рогачев.

— А я Лена. Твои родители разрешили нам с мамой пожить у вас несколько дней. Понимаешь, так надо.

Серега ничего не понимал. Он бросил в угол сумку со спортивной формой и отправился искать родителей. Отец, мать и брат Сашка на кухне пили чай.

— А чего это Ленка Михайлова там? — обратился Сергей к ним с порога.

— Лена с мамой в твоей комнате поживут, а ты у Сашки с сегодняшнего дня будешь спать, — сказал отец, не считая нужным вдаваться в подробности.

— У Лены дома сейчас нелады, им жить негде, — добавила мама.

Позднее Серега узнал, что же произошло. Ленкин отец сильно повздорил с Ленкиной матерью. Каждый день дрался, складывал матюги. Мать не выдержала, забрала дочь и ушла к Рогачевым. Оказывается, она работала главным бухгалтером у Серегиного отца, а с Серегиной мамой и вовсе давно была знакома — вместе учились в сельхозинституте.

Михайловы прожили у Рогачевых две недели. Это было так здорово — приходить домой и видеть там Ленку в коротком халатике, серых шерстяных рейтузах и пушистых домашних тапочках. По утрам Серега, заспанный, сталкивался с Леной на кухне возле рукомойника. Они завтракали и ужинали, сидя за одним столом. И все чаще разговаривали друг с другом. К исходу второй недели Рогачев уже все время искал встреч с Ленкой, заходил к ней в комнату с разными дурацкими вопросами.

В тот день, когда все случилось, ему не нужно было ехать на тренировку, и он опять придумал смехотворный повод заглянуть к Лене — искал транспортир. Девочка сидела на кровати, поджав под себя ноги, вперив взор в какую-то книгу.

— Ну, что проходили сегодня в школе? — спросила она вошедшего Сергея с видом умной и строгой учительницы.

— «Молодую гвардию» разбирали. А на физкультуре прыгали через козла. Чего читаешь-то?

— «Вешние воды» Тургенева. Знаешь такую книгу?

Серега пожал плечами.

— Слыхал. А о чем она?

— О любви. Про одну жестокую женщину и влюбленного в нее слабого духом мужчину.

— Понятно, — Серега сделал вид, что задумался об услышанном.

— Между прочим, всех лучших героинь Тургенева знаешь как называли?

Серега отрицательно мотнул головой.

— Тургеневскими барышнями.

— Чего в них такого особенного, в этих барышнях?

— Понимаешь, они настоящие. Благородные, верные, романтичные и прекрасные в душе. Тургенев создал образ идеальной женщины.

— Значит, он в женщинах разбирался?

— Да, он тонко чувствовал окружающий мир и хорошо понимал людей. Иначе бы не стал великим писателем.

— У него, наверное, жен много было.

— Какая чепуха. Зачем ему много?

— Чем больше жен, тем больше в женщинах разбираешься.

— Ты глупости говоришь. Для того чтобы понимать женщин, необязательно на каждой жениться. У Тургенева же были сестры, просто знакомые. Наконец, женщины, которые отвергли его любовь.

— Чего ж они его отвергли, такого великого?

— Это удел всех великих людей — они при жизни остаются непоняты, и слава к ним приходит всегда после смерти. Думаю, женщины, которые отвергли Тургенева, потом очень пожалели, что не смогли разглядеть его прекрасное сердце.