Потому что (не) люблю - Стася Андриевская Страница 16

Данила перезвонил снова. И снова. И я решилась.

— Привет! Я на вокзале, Лизу провожала, не слышала звонка.

— А что у тебя с голосом? Такое ощущение, что ты плачешь?

— Ну… — слёзы катились по щекам, щекотали горячей горечью губы, — есть немного. Говорю же, Лизу провожала.

— Марин… У тебя там точно всё нормально?

Я закусила губу.

— Да. Всё нормально. А ты где сейчас?

— Работаю, где мне ещё?

— На заводе?

— Нет, в офис заехал. Сейчас уже домой поеду. Соскучился по тебе, просто жуть!

— Так приезжай! Если прямо сейчас выедешь, к утру уже у меня будешь.

Пауза… и он рассмеялся.

— Да я бы с удовольствием, ты же знаешь. Но пока не могу вырваться…

Потом он говорил что-то ещё, я что-то отвечала — на автомате, по привычке, а сама думала о другом.

Я ведь изучила те фотки вдоль и поперёк. Геометка указывала на Воронеж, дата — сегодня. При всём желании он не мог бы успеть вернуться оттуда, максимум — находился где-нибудь в пути. Но это не важно, ведь он в любом случае прямо сейчас врал мне. Что мешало ему сказать, что поехал по делам в Воронеж? Или мотается по области? Он ведь регулярно выезжает…

К горлу подступил ком — регулярно, каждый месяц именно в этих числах он уезжает с инспекцией по области… Но куда на самом деле?

— Ну давай, кис, не хандри там! Я к концу недели подъеду. Сейчас до санатория доберёшься обязательно перезвони мне, поняла?

— Конечно. Не переживай.

— Скажешь, тоже — не переживай! Я тут только о тебе и думаю! Целую, малыш! Соскучился жутко!

— И я…

А ещё на тех видео была женщина, которую мальчик называл мамой. Снято было откуда-то со стороны и из-под полы, явно скрытно, разглядеть её лица в подробностях мне не удавалось, но и этого было достаточно, чтобы понять — она примерно моя ровесница, может, чуть моложе. У неё было хорошее настроение, она смелась и подыгрывала забавам моего мужа и… его сына. Их сына. Владьки…

Не помню, как добралась до санатория. Раздирало противоречиями — от послать всё к чёрту, до немедля позвонить Даниле и потребовать объяснений. Закатить скандал, устроить побоище, разметать ошмётки нашей любви по окопам и… Но я не могла. Всё, что у меня было в этой жизни ценного — это Данила и его любовь. И я трусила лишиться этого. Не знала, как смогу без всего этого жить. Не умела.

Сидела на скамейке в парке и не понимала, что теперь.

— Я не помешаю? — раздался рядом голос.

Я глянула на мужчину в форме парковой обслуги, и, не ответив, отвернулась.

— Сегодня так звёздно, — присел он рядом. — Действительно не хочется заходить в дом. Я часто гуляю здесь ночью, хотя вообще-то приучен к режиму. В детстве у меня был очень строгий отец, нам с матерью приходилось слушаться его во всём, и режим — это ещё самое малое что…

— Идите к чёрту! — зло прорычала я. — Не ужели не видно, что вы здесь лишний?

— О… — подскочил он со скамейки. — Я прошу прощения! Я правда думал, что вам скучно. Вы же проводили подругу, вот я и подумал… Извините. — И поспешил прочь по аллейке, но вдруг остановился, сделал пару шагов обратно. — А ещё я хотел сказать, что вы очень красивая. Очень. Я заметил вас ещё в первый день, и… Простите, если помешал. Просто вам не идёт грустить. И я думал, что может…

И я просто поднялась и ушла сама.

К утру я уже знала, что буду делать дальше — собирать информацию, а там — по ситуации. Поэтому сразу после завтрака связалась с начальником юридического отдела «Птиц».

— Никита Сергеевич, дело высшей степени конфиденциальности. Мне нужен самый надёжный человек, который мог бы послужить кем-то вроде частного детектива. Для меня.

— Можете полностью рассчитывать на меня лично, Марина Андреевна.

Никита, мужчина под пятьдесят, до того, как осесть в кресло некоей юридической фирмы, работал и следователем УГРО, и прокурором, потом адвокатом и юрисконсультом и даже пытался наладить частную сыскную практику, но не потянул финансово. Я лично переманила его из той юридической конторы, где он занимался в основном арбитражем, дав руководящую должность в своём центре. А так, как клиенты наши по большей части люди «проблемные», то юр отделу, включающему в себя и службу собственной безопасности, частенько приходилось заниматься негласным сбором информации разного рода. Работа, можно сказать, творческая, и Никита не раз признавался, что наконец-то нашёл свою золотую середину. И когда он, узнав суть дела, не дрогнул ни от щекотливости ситуации, ни от того, что копать придётся под самого Магницкого, формального хозяина «Птиц», то и я убедилась, что не зря доверяла ему на все сто.

Он получил от меня адрес в Воронеже и фото-видео материалы и уже через час выехал на место.

Следующие два дня растянулись для меня в бесконечную резину тягомотного ожидания. Глупая надежда на чудо сменялась острым отчаянием, потом снова надеждой и снова полной деморализацией. Я запрещала себе думать о том, что муж сейчас, возможно, всё ещё в Воронеже… но всё равно думала. Отчаянно злилась и в то же время тосковала по нему, но, когда он звонил, впадала в коматоз, и не знала, как и о чём с ним говорить. Отписывалась СМСками о том, что прямо сейчас не могу ответить, потому что на процедурах, хотя сама, честно сказать, безбожно их прогуливала, с утра до вечера либо бессильно валяясь в кровати, либо отсиживаясь на скамейке в дальнем уголке санаторного парка.

Не хотелось никого ни видеть, ни общаться. Но едва выходила в парк, как рядом неизменно оказывался этот садовник, или кто он там, который подошёл ко мне в тот раз ночью. И, как ни странно, его присутствие помогало отвлечься. Ему было лет двадцать пять, аристократичная внешность, довольно длинные, почти по плечи, гладко зачёсанные назад волосы. Аккуратный, деликатный иностранец с хорошим русским и забавным мягким акцентом. На разнорабочего из обслуги походил с огромной натяжкой, но тем не менее, работал именно помощником садового дворника. Я ему нравилась как женщина, это было заметно по его взглядам и желанию быть рядом. И это было и смешно, и горько, учитывая нашу разницу в возрасте и, особенно, мою личную ситуацию с мужем.

А через два дня Никита Сергеевич предоставил первые отчёты: Данилу в Воронеже действительно застал, хотя в тот же вечер он уже уехал. Мальчик по указанному адресу тоже имеется, и действительно называет моего мужа папой. А тот его — сыном…

— Мать ребёнка, Александра Морозова, восемьдесят седьмого года рождения…

— Погодите! — едва ли не простонала я. Не хотела знать кто она и насколько моложе, как и то, где они с моим мужем познакомились, и по какому сценарию развивался их роман. Это было выше моих сил! Мне бы просто не разреветься раньше времени. Не выдать свои истинные чувства. У меня ведь сейчас окончательно рухнуло вообще всё, на что ещё можно было хоть как-то опереться, и узнавать на этом фоне о преимуществах соперницы — это чистое безумие либо мазохизм. — Я не хочу ничего про неё знать. Узнайте про ребёнка и хватит.