Душа Ягуара - Анна Ривн Страница 16

Безумья темный страх...

Ты держишь целый ад земной,

Как небо, на плечах!

Любой из вас безумен –

В любви и на войне,

Но жизнь – не звук, чтоб обрывать...», –

Она сказала мне.

...Там, высоко – нет никого.

Там так же одиноко, как и здесь.

Там, высоко, – бег облаков

К погасшей много лет назад звезде.

«Пока ты жив, не умирай,

На этот мир взгляни –

У многих здесь душа мертва,

Они мертвы внутри!

Но ходят и смеются,

Не зная, что их нет...

Не торопи свой смертный час», –

Она пропела мне.

«Сбежать от жизни можно,

От смерти – никогда.

Сама жизнь крылья сложит,

И я вернусь сюда...»

Не ведьма, не колдунья

Явилась в дом ко мне,

А летним днем испить воды

Зашла случайно сме-е-е-ерть…

– Красавица, ты не только прекрасна телом, но и божественно поешь, – эхом прозвучал мужской, до судороги знакомый голос, отчего я в испуге резко дернулась и, поскользнувшись, ощутимо приложилась затылком о кафель. Видимо, удар был достаточно сильным для того, чтобы мое сознание ненадолго померкло в объятиях по пояс голого араба.

– Отдохни немного, моя Татлим, ибо потом нам будет не до этого, – тихо прошептали мне на ухо до того, как я полностью отключилась и потеряла связь с реальностью. Не хочу просыпаться, не заставит.

Ох, как же я в тот момент ошибалась…

Когда я очнулась, в голове немного шумело. В комнате было темно и подозрительно тихо. Подождите-ка… руки… они были чем-то связаны у меня на животе. По ощущениям – тот же дорогой материал, что стягивал их тогда в уборной клуба «Белый кролик». Его очередной галстук. Стоп! Что у меня на глазах? Повязка? Боже, что он со мной собрался сделать?

По обнаженной груди неожиданно и приятно прошелся теплый ветерок с запахом сандала и цитруса. От нижних ноток знакомых духов кожа тут же покрылась мурашками волнения и предвкушения. Чужое дыхание опалило лицо легким прикосновением. Нежно касаясь своими горячими пальцами моих губ, Ягуар тихо прерывисто выдохнул.

– Открой свой нежный ротик, моя Татлим, – какой у него голос, – с легкой хрипотцой, глубокий, проникающий в самую душу.

– Зачем? – я напряженно застыла, боясь представить, что он может мне туда засунуть.

– Боишься? – тихо выдохнули мне в губы.

– О-о-очень, – искренне ответила я, судорожно втянув в себя воздух.

– М-м-м, не стоит. Тебе я никогда ничего плохого не сделаю. А вот наказать за неповиновение… – загадочно протянул он и коснулся пальцами моей правой груди, так и не окончив фразу.

Боже! Казалось бы, что тут такого, но то, что я почувствовала в момент его обжигающего мою кожу прикосновения, можно было сравнить с разрядом тока. Инстинктивно сжав ноги, я тихо выдохнула и прохрипела:

– Будешь пороть?

– Не-е-ет, – загадочно протянул мой демон-искуситель. – Сегодня у меня на тебя другие планы.

В голове появилась сразу куча мыслей о вариантах наказания. Но ни одна из них так и не успела сформироваться, когда моих приоткрытых губ коснулось что-то душистое и сладкое. М-м-м-м, клубника! Он решил меня покормить перед тем, как… Не будем сейчас об этом думать. Не будем.

Ягода была очень сочной и вкусной. Ее сок увлажнил пересохшее от волнения горло и губы. Тщательно прожевав и без того мягкую ягоду, я блаженно проглотила ее. Остатки сока остались на губах, и когда я машинально попыталась слизать их языком, то чуть не застонала в голос, – меня коснулись мягкие и напористые губы Ягуара. Поцелуй был таким горячим, что я выгнулась дугой, слегка раздвигая ноги в стороны.

Резкая потеря таких пленительных губ весьма меня огорчила, отчего я не смогла сдержать разочарованного стона. В голове было черте что. Тело горело, как в адском огне. Не иметь возможности видеть и трогать меня одновременно злило и возбуждало. Внезапно по левой груди провели чем-то холодным и гладким. Металл?

Затаив дыхание, я ждала, что будет дальше. Неожиданно горячий язык и губы захватили в плен вершину моего соска в жадном и голодном порыве. Крик испуга и сумасшедшего блаженства разнесся по комнате, ударив по ушам.

– Кричи, моя Татлим, кричи, – жарко шептали его губы, снова набрасываясь на мою ничем не прикрытую грудь.

Мне хотелось кричать, брыкаться и стонать. Он дарил мне просто непередаваемый калейдоскоп эмоций и чувств. Меня буквально рвало на части. Одна часть хотела его до судорог в ногах, а другая, трезвая, жалящая в самое сердце, не давала забыться и до конца расслабиться. Я оказалась меж двух огней. Ведь умом я понимала, что, наигравшись со мной, он уйдет из моей жизни, оставив огромную кровоточащую рану, которая будет долго и мучительно заживать. Однажды мне уже разбили сердце, и повторять этот опыт я не хотела.

– Прекрати, – тихо попросила я его, не узнавая собственного голоса.

– И не надейся, я только начал, – властно и хрипло ответили мне, защелкивая на моей до предела возбужденной груди что-то холодное, как щипцы.

– Что это? – судорожно втянув в себя воздух от испуга, спросила я.

– Зажимы для сосков, – довольно ответили мне, прикрепляя вторую штуку на другой груди.

– Для чего? – я застонала от непонятного чувства, охватившего меня с ног до головы. Ощущения были странными. Я бы сказала, болезненно-приятными. Но второго было определенно больше.

– Считается, что на груди у женщин, особенно на сосках, находится очень много нервных окончаний, которые при сжатии дарят много новых ощущений в момент близости. Давай вместе проверим, так ли это на самом деле, – ответил он мне, опаляя грудь своим горячим тяжелым дыханием.

– Ах-х, – только и смогла выдохнуть я и застонала, когда он ввел в мою уже увлажненную промежность сразу два пальца.

Его движения внизу были нежными, иногда нервными и грубыми. Но мне нравилось. Тело было, как оголенный нерв. Соски пульсировали и зудели от недостатка прилива крови, шумное дыхание с каждым разом все громче и громче срывалось с наших губ. В какой-то момент я потерялась в ощущениях и яростно выгнулась дугой, разрываясь криком блаженства и экстаза. В глазах заискрились звезды, пальцы на ногах сжались, добавив ощущениям остроты.

Его пальцы нехотя покинули мою горячую влажную плоть, отчего я едва не запротестовала, но вовремя сдержалась. Губ коснулись его влажные от моих соков пальцы.

– Попробую вкус своей страсти, моя Татлим, – тяжело и судорожно прошептал он мне в лицо.