Телохранитель из будущего - Ада Николаева Страница 16

– Нет! – кричала она, отбиваясь от его рук. – Не трогайте меня!

Вдруг в толпе смеющихся и возбужденных заключенных, Хантер заметила ехидно ухмыляющегося надзирателя со смартфоном в руке. Было заметно, что он здесь, чтобы записать на видео то, как над ней измываются.

– Тюрьма Марион! – прокричала она, глядя прямо в камеру. – Я в тюрьме Марион! Ма-ри-о-н!

Наглый мужчина не переставал к ней домогаться, грубо хватая Хантер за сочные ягодицы. Равно как и она не прекращала вырываться и кричать заветное слово, пока надзиратель с мобильником не исчез с поля зрения. Тогда девушка целиком сфокусировалась на типе, сжимающем до боли ее мягкое место и со всей силы ударила его в кадык.

– Дрянь! – выпалил он, замахнувшись на нее рукой.

Звонкая пощечина чуть не свалила Хантер с ног, а звезды, рассыпавшиеся перед глазами, даже скрасили на мгновение вид того места, в котором она очутилась.

– Подстилка, – произнес мужчина, вновь замахиваясь тяжелой рукой на девушку. – Я тебе покажу, кто тут папочка, а кто всего лишь его будущая маленькая сучка!

– А я думал, что сучка – это ты, – вновь послышалось где-то позади.

«Еще один?! – подумала Хантер. – Чего этот захочет? Минет? Было. Посмотреть на грудь? Было. Что теперь?!»

– У меня нет с тобой проблем, – произнес главарь, опуская руку, удар которой предназначался несчастной девушке. – Никаких.

– Вот и правильно, – заявил мужчина, возвышающийся над всеми остальными столпившимися заключенными. – Дольше проживешь.

Он беспардонно растолкал остальных и приблизился к Хантер. И тут она поняла:

«Боже, какой же он огромный! Просто великан. Страшнее любого из этих татуированных. Теперь мне точно крышка. Он разорвет меня пополам…»

– Слушай, Бучер, – произнес стушевавшийся главарь бритоголовых. – Забирай девку себе, если хочешь, мы с парнями не против.

– Да? Ладно, – согласился здоровяк с низким голосом. – Идем, – добавил он, посмотрев на Хантер сверху-вниз.

Девушка хотела возразить, но инстинкт самосохранения не позволил. Ведь удара от этого верзилы она, скорее всего, просто не переживет. Поэтому нехотя, но она зашагала вслед за ним.

«Господи, он ведет меня в свою камеру!» – поняла она, зайдясь неконтролируемыми слезами.

Хотела бы Хантер казаться сейчас сильной, но стресс, потрясение и пережитые эмоции – все выплеснулось наружу в один миг громкой слезной истерикой. Она как малое перепуганное дитя прижалась к стене, обхватила себя обеими руками и заревела, неразборчиво бубня:

– Пожалуйста, не надо. Прошу вас, умоляю…

Бучер снова посмотрел на растерянную девушку сверху-вниз, скривился в гримасе отвращения, но вскоре расслабил лицо, закинул ее себе на плечо, словно мешок с мукой, и продолжил путь до камеры.

Хантер не закричала, лишь продолжила тихо плакать, свисая вниз головой с его огромной спины.

***

Джеймс сидел за барной стойкой в задымленном крошечном баре. Перед ним стоял полупустой стакан, но не с виски, а всего лишь с колой.

Как бы ему сейчас не хотелось напиться, он знал, что не стоит, и предпочел сохранить остроту рассудка.

В тысячный раз, пересматривая присланный видеоролик, он не переставал искать на нем зацепки. Но чем дольше мужчина смотрел на маленький экран смартфона, тем сильнее желал понять: что же Хантер пыталась сказать?

Он не умел читать по губам, но нутро подсказывало, что это важно. Ведь не просто так у видео отсутствует звук. Разве бы Гловер не захотел, чтобы Джеймс услышал крики своей несчастной жены?

«Значит, – подумал мужчина, – она сказала что-то, что может ее спасти».

– Ма… Ма… – он вновь перемотал ролик в самое начало и продолжил всматриваться. – Ма… Ри… – и тут он понял, резко вскочив с барного стула. – Марион!

– У меня там кузен сидит, – произнес улыбчивый бармен, стоя за стойкой напротив Джеймса. – А у тебя кто, приятель?

– Жена, – отрезал Джеймс, оставляя щедрые чаевые и спешно покидая бар.

– Что?.. Жена?.. – недоумевающе бросил ему в след бармен, глядя на спину уходящего мужчины. – Теперь геи своих партнеров так называют?..

Девушка забилась в угол двухместной камеры, вжалась в холодную бетонную стену спиной, обхватила колени руками и опустила вниз голову. Словно обреченный на съедение хищником зверек, Хантер попыталась притаиться в надежде на то, что о ней просто забудут. Она даже пробовала тише дышать, но пузыри, образовавшиеся в носу из-за слез, предательски выдавали ее присутствие громким свистом.

Здоровяк по прозвищу Бучер навис над ней с физиономией полной отвращения и призрения. Выражение его лица словно говорило: жалкая. Хантер это не смущало, ведь именно так она себя сейчас и ощущала – жалкой, никчемной, неприспособленной к трудностям.

Мужчина опустился на корточки и огромной лапой приподнял ее голову, убрал рыжие волосы с заплаканного лица и коснулся левой щеки.

– Не трогайте меня! – девушка оттолкнула громадную руку, начав еще сильнее вжиматься в стену.

– Уймись, – совершенно спокойно ответил он, поднимаясь обратно на ноги. – Я просто хотел посмотреть, что у тебя с лицом.

– А что с ним?..

– Тот бритый не слабо приложился.

– А, да, – Хантер вспомнила об ударе и сама схватилась за щеку, которая все также сильно горела.

– Синяк будет.

– Недостаточный, чтобы опять сбежать в медпункт, – ляпнула она, после чего словила на себе очередной переполненный неприязнью взгляд. – Только не бейте, пожалуйста, я не к этому! Не к тому, чтобы вы меня ну… сильнее избили… Я просто, ну…

– Как тебя зовут? – перебил ее Бучер.

– Э-э… Хантер.

Мужчина кивнул, получив ответ, развернулся и неспешно приблизился к двухъярусной койке. Неуклюже забрался на нижнее спальное место, улегся и строго произнес:

– Нижняя койка моя.

С округленными глазами девушка взглянула на здоровяка, еле уместившегося на крошечной кровати, а затем выпалила:

– Вас ведь зовут Бучер?

– Нет, – отрезал он.

– Это прозвище?

– Да.

– Тогда как ваше имя… настоящее?

– Не твое дело.

– Вот как… – замялась она, не сумев наладить контакт. – Что вы со мной сделаете?

– Ни-че-го, – по слогам проговорил Бучер.

– Вы не тронете меня?! – обрадовалась девушка и даже выползла из грязного угла.

– Просто заткнись.

– Как скаже… – Хантер оборвала себя на полуслове, поняв, что стоит замолчать.