На одном дыхании! - Татьяна Устинова Страница 16

Этого великая русская актриса никак не ожидала, и не готовабыла, и собраться с мыслями не успела, а потому спросила оторопело:

– С чего вы взяли-то?!

Глафира смотрела на нее почти в упор.

– Я просто спрашиваю, – сказала она наконец. Голос былслегка удивленный. – Встречались?

– Да нет, конечно! – Чтобы ее не рассматривали стольбесцеремонно, Марина поднялась и поворошила поленья в камине. – Зачем?..Господи, какие глупости!

Она смотрела в огонь и лихорадочно думала – знает или незнает? Если не знает, почему спрашивает? Зачем она приехала и почему именносегодня?..

Нельзя, нельзя паниковать! Еще не хватает!

– Что такое, милочка? – шутливым тоном спросила Марина, неповорачиваясь от камина. – Вы решили закатить мне сцену ревности, так сказать,посмертно?..

Нет, не годится! Можно подумать, что Марина воспринимает еекак соперницу, а это немыслимо!

Где ты и где я? Кто ты и кто я?! Опомнись, девочка!

– Нет, ну при чем тут ревность! – сказала принявшая все зачистую монету Глафира. – Я просто хотела узнать, как Володя прожил последнийдень. Свой последний день.

– Зачем вам это?

Глафира пожала плечами.

– Нет, я его не видела, – задумчиво проговорила Марина. Воттак-то лучше! – Я… Понимаете, он совсем меня не интересовал. Может, и нехорошотак говорить о близком человеке, – «близкого человека» она упомянула специальнои похвалила себя за это, – но после того, как мы расстались, его для меня нестало.

Не стало раньше, намного раньше, задолго до того, как онумер по-настоящему.

Глафира смотрела на нее очень внимательно, и в этойсдержанной, недоверчивой внимательности Марина вдруг увидела Разлогова,которого никогда нельзя было обмануть.

Он не верил.

– Он перестал меня интересовать задолго до того, как мырасстались! Володя… как бы вам это доходчиво объяснить… Есть люди плоские – нувот как пятиалтынный! Он вроде и блестит, и всем нравится, а сам весь плоский.И через три года уже знаешь все наперед – что он сделает, что скажет. А естьлюди с глубиной, как… как озеро Байкал! Там и впадины, и разломы, и шпили, иникогда не угадаешь, куда попадешь, на вершину или во впадину! Так вот, Володябыл пятиалтынный. Со всех сторон плоский.

Она врет, подумала Глафира. И то, что не встречалась впоследний день с Разлоговым, и про пятиалтынный, и про Байкал. Зачем?..

– Как только я это поняла, – очень быстро! – я перестала сним общаться. Совсем, навсегда. Неинтересно стало.

– Но вы жили на его деньги, – выпалила Глафира.

Марина засмеялась – громко, от души.

– Кто вам это сказал?

…Знает точно или зачем-то проверяет? Если проверяет, то длячего? Если знает, то от кого? Неужто от Разлогова, плоского, как пятиалтынный?!

Ах как в этот момент Марина его ненавидела!.. Мертвогоненавидела!

– Марина, – начала Глафира, пожалуй, с сочувствием, – язнаю, что он давал вам деньги. И знаю, сколько давал! За что он платил вам такмного, Марина?

– Не твое дело!..

Это было совсем некстати, но она на самом деле вышла изсебя. Как смеет это ничтожество говорить с ней о деньгах?! Это никого некасается, никого!

– Вы явились сюда, чтобы оскорбить меня? – ясными, чистыми,яростными глазами Марина уставилась Глафире в середину лба. – Если так, япозову мужа, и вам придется уйти!

– Я хотела узнать, виделись ли вы с Володей в день егосмерти, – повторила Глафира упрямо. Почему-то Марининого гнева она совсем неиспугалась, нисколечко. – Простите, если я вас обидела!

– Вы не можете меня обидеть! – Марина подумала и всплеснуларуками. – Ни он, ни вы, ни его цыпочки! – Она вдруг схватила со стола и кинулаГлафире на колени журнал, раскрытый на каких-то фотографиях. Глафира машинальновзяла. – После того, как мы расстались, я встречалась с ним очень редко, всегопару раз и всегда по его настоянию! Он приводил вас на смотрины, помните? И ятогда сказала ему, что вы показались мне симпатичной. Недалекой, но вполне…приемлемой.

– Спасибо.

Марина на нее даже не взглянула.

– Он приезжал еще, по-моему, опять с вами…

– Со мной.

– Просто ему было невыносимо скучно в том мире, который онсебе создал, – заключила Марина почти в изнеможении. – Скучно на работе, скучнос вами, скучно с цыпочками! Недаром он заезжал совсем недавно, хотя столько летпрошло с тех пор, как мы расстались! Я говорю это не для того, чтобы васпозлить, а просто потому, что это правда. Впрочем, вы наверняка и сами знаете!Его тянуло ко мне, но я не хотела его видеть. Он меня не интересовал. А за чтоон мне платил – не ваше дело…

Глафира поднялась с журналом в руке.

– Мне сегодня звонил Дремов, – сказала она невыразительно. –Это наш юрист. То есть юрист Разлогова.

Марина после проведенной трудной сцены почти не слушалаглупую кошечку и не смотрела на нее, а тут вдруг насторожилась.

И Глафира увидела, что она насторожилась.

– У Дремова ко мне какие-то срочные вопросы, – продолжалаГлафира, – но дело не в этом. Просто в связи с Дремовым я вспомнила, чтоРазлогов всегда переводил вам деньги именно десятого числа.

Великая русская актриса вдруг взялась двумя руками за горло.

– Я не знаю его завещания, и распоряжений никаких он,естественно, не оставил! Доступа к его счетам у меня, разумеется, нет, –продолжала Глафира.

Марина задышала свободней. Так вот в чем дело! Кошечкахлопочет о своих денежках, только и всего. Боится конкуренции!..

– Я переведу вам деньги с моего собственного счета, – твердозаключила Глафира, – пока я не знаю, что и кому завещал Разлогов, все будеттак, как при нем.

– Мне не нужны ваши деньги!

– Это его деньги, Марина, – успокоила Глафира. – Откуда уменя свои?.. Простите, если я вас… расстроила.

Она пошла было к высоким двустворчатым дверям, перетянутымльняными занавесочками, но остановилась.

– Я никак не могу прийти в себя, – как будто пожаловаласьона. – Так что извините меня.

– Не врите, что вы его любили, – посоветовала Марина, – неповерю.