Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Ольга Эрлер Страница 16

Как это ни странно — так бывает. Кто знает, тот поймет, а кто-то, может быть, поймет, и не зная.

* * *

— Ты понимаешь, чего ты от меня требуешь?! — с отчаянием в голосе воскликнул Александр.

Это был не первый разговор на эту тему, но самый тяжелый, ставший решающим.

— А ты считаешь, что я не имею на это права? — возмутился Гефестион.

— Она ни в чем не виновата, и она несчастлива…

— Поэтому и я должен быть несчастлив? За что? Почему? В чем я так провинился, что ты разбиваешь мне сердце?

Гефестион не мог говорить, его душили рыдания. Он был почти невменяем от горя, а Александр не мог смотреть на его страдания. Голова шла кругом, и он не знал, как ему поступить, потому что, как бы он ни поступил, его решение оказывалось роковым. Кем пожертвовать: Таис — в угоду Гефестиону, Гефестионом — в угоду Таис? Собой-то придется пожертвовать в любом случае! И в любом случае кто-то (или все?) оказывался в проигрыше.

Может, Гефестион прав, и лучше не втягивать ее «во все это, пока еще не поздно»?

Гефестион рыдал всю ночь. Какая-то невероятная истерика. Такого не было никогда. Значит, он прав, происходит что-то непоправимое. Иначе откуда такая мука, такое неприятие? Значит, чего-то Александр сам не понимает.

Александр знал, что может подчинить любую чужую волю — по-хорошему или по-плохому, все равно. Но Гефестион был исключением. Он был вне других. Он был его самым любимым, самым ценным сокровищем, его половиной, его лучшим «я». Их жизни переплелись, соединились в одну, как в толстый канат, который уже не раскрутишь. Их дружба казалась непоколебимой и вечной, необходимой и естественной, как воздух. И вдруг такое… Такие душевные терзания со стороны Александра и такое отчаяние со стороны Гефестиона.

Он был изумительный — Гефестион, прекраснейший, достойнейший человек. Но… Он был ревнив. Всегда без повода, и всегда Александр мог его приструнить и успокоить, потому что — без повода… Сейчас же повод был, а виноватых — не было. Какие могут быть виноватые? Раньше «умеренная» ревность Гефестиона даже, смешно сказать, тешила самолюбие Александра, не мучила так, ибо царь не догадывался о ее размахе и силе. Сейчас же ее убийственная сила коснулась всех троих и требовала свою жертву.

А вышло все так. Они находились как раз в Ликии, в горах, где на склонах лежал мокрый снег, что вызвало повышенный интерес у Таис, ибо настоящий снег в своей жизни она видела впервые. В сумерках вдруг повалили густые хлопья, о чем кто-то и сообщил ужинавшей в шатре Александра компании. (На привалах Александр по возможности устраивал теплый ужин для своего окружения, во время которого они отъедались, отдыхали, а заодно обсуждали дела.) Услышав про снег, Таис в одном платье выскочила на улицу. Александр снисходительно усмехнулся, взял свой плащ и пошел за ней, верный роли заботливого покровителя, которую он играл по отношению к ней.

Таис зачарованно, с блаженной улыбкой глядела в розовое вечернее небо, на неповторимое по красоте зрелище — завораживающий танец снежинок. Александр подошел сзади, укутал ее в плащ и задержал руки на ее плечах. Теперь они оба ловили снежинки губами и оба чувствовали… свое единство. По ее щекам медленно, в темпе падения снега, катились слезы. Они стояли так — рядом и смотрели в сумрачные небеса. Им казалось, что не снег опускается сверху, а они медленно поднимаются в небо. Таис медленно обернулась: «Я хочу умереть сейчас, потому что лучше уже не будет».

Александр смотрел ей в глаза и молчал.

Она ждала его ответа. Но он молчал. Как гадко, боже мой, великий Зевс Громовержец, как стыдно разрушить магию этого момента, как отвратительно врать, как стыдно… бить женщину.

— Что ты, в твоей жизни будет еще достаточно снегопадов.

Гефестион, наблюдавший эту сцену, не смог больше сдерживаться и с отчаянием сумасшедшего отважился на последний решающий разговор с Александром — или я, или она!

Все закончилось катастрофой с человеческими жертвоприношениями. Александр был вынужден пожертвовать Таис. Он пообещал Гефестиону, что будет относиться к ней по-дружески, как она того и заслуживает, но любовь свою к ней убьет. С жестокостью безумца Гефестион потребовал от Александра:

— Поклянись мною!

Александр не сомневался, что Гефестион не просто пугает его. Он вполне мог сделать с собой все, что угодно.

И этот сумасшедший был властелином его жизни.

Александр, сцепив зубы и зажав сердце в тиски, подчинился.

Так все закончилось.

Столица Фригии город Гордий, где в марте 333-го Александр соединился со своими войсками, славился по всей Малой Азии. Там находилась знаменитая повозка мифического царя Мидаса. С ней был связан древний оракул-предсказание: тот, кто развяжет ее запуганный узел на ярме, станет властелином всей Азии. Конечно же, Александр не мог не воспользоваться случаем и доказать всем еще сомневающимся, что эта роль принадлежит ему, и никому, кроме него.

Окруженный своими товарищами-гетайрами и скептичными фригийцами, Александр, присев на корточки, со всех сторон рассматривал узел. Концов не было видно, и соратники уже начали волноваться, не опозорится ли их самоуверенный государь. Таис не могла оторвать жадных глаз от его лица и по моментальной вспышке чувства превосходства и презрения в его глазах уловила тот момент, когда решение нашлось. Александр медленно поднялся, обвел победоносным взглядом всех вокруг, широко улыбнулся и с радостным смехом разрубил проклятый узел ударом меча. По рядам пронесся вздох восхищения, а Таис даже зажала руками рот, чтобы не закричать от восторга и обожания. «Он — бесподобен!»

Слух об этом разнесся быстрее, чем эстафетная почта: войска воспряли духом, а возможные противники приуныли. Царь добился своего.

Александр, по своему обыкновению не оставлять на потом никаких дел, немедленно занялся решением насущных вопросов. Пришло донесение, что главнокомандующий персидскими войсками грек Мемнон, внушавший Александру серьезное беспокойство своими успешными действиями на островах Хиос и Лесбос, при осаде Митилены неожиданно умер. Александр увидел в этом провидение богов, о чем не преминул сказать вслух, а в душе расстроился от потери достойного противника.

Как играет нами жизнь: сводит, разводит, сталкивает лбами, делает врагами. Царь знал родосца по прошлой жизни, когда сам был еще подростком в Пелле. Тогда Мемнон искал у Филиппа защиты от Перса. Потом стал служить Персу. Прекрасно знал и его будущую жену Барсину, и тестя Артабаза, который скрывался в Македонии от предыдущего персидского царя, с которым не ладил. Это было очень давно. С трудом верилось, что это вообще было.

Александр внимательно выслушал отчеты о положении на островах, новых назначениях Дария во флоте и понял, почувствовал, что серьезная угроза позади. Он назначил Амфотера и Гегелоха вести боевые действия в Эгиде, поставил им задачу собрать флот и отвоевать острова Хиос, Лесбос и Кос.