В сетях обмана - Марша Ловелл Страница 16

— Элис! — Он взял прядь ее волос и накрутил на палец.

Она уже собралась сказать какую-нибудь дерзость, но замерла, пронзенная полным сострадания взглядом Фрэнка и чувствуя нарастающее внутри тепло. Вдруг Фрэнк нагнулся и поцеловал ее.

Элис погромче включила магнитофон и улыбнулась, услышав знакомое стаккато. Затем она развернула колонки к стене, чтобы непрекращающееся постукивание пишущей машинки, записанное на кассету, смешивалось с аналогичными звуками из соседней квартиры.

Пусть теперь Бартон попробует утверждать, что она недостаточно много работает! Элис раскрыла учебник французского языка и улеглась на пол возле кроватки Ника. Но как ни старалась, сосредоточиться не могла.

Вздохнув, она опустила подбородок на сложенные руки. Этот чертов поцелуй никак не выходил у нее из головы, целиком захватив воображение. Прошла уже неделя, а при одной лишь мысли о случившемся все внутри у нее замирало.

Элис вспомнила, что Фрэнк не меньше нее был взволнован этим поцелуем.

Когда он слегка потянул ее за волосы, и Элис инстинктивно приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до лица Фрэнка, в его глазах промелькнуло удивление. Поцелуй был горячим, даже плотоядным, но это отнюдь не испугало ее.

Губы Элис мгновенно раскрылись навстречу. Она старалась владеть собой, но тело становилось все податливей, руки непроизвольно задвигались по спине Фрэнка. Издав хриплый звук, тот сильно прижал ее к себе, чувствуя, как она пылает от возбуждения. Он дразнил ее, поглаживая, до тех пор, пока не коснулся пальцем предательски часто пульсирующей жилки на шее, после чего так страстно впился в губы девушки, что у той закружилась голова. С каждым ударом бешено бьющегося сердца она все больше подчинялась власти мужчины, а ее возбужденное естество требовало повторения. Фрэнк снова и снова накрывал ее пылающие губы поцелуем. Его бедра прижались к ее животу, и она, вся дрожа, выгнулась ему навстречу. Казалось, еще немного — и сдача неизбежна. Ведь и он едва сдерживал себя.

— Пожалуйста…

Тело девушки свело судорогой, когда губы Фрэнка, на короткое мгновение зажав мочку ее уха, снова двинулись по шее. Его пальцы на секунду приостановили свои магические движения, и Элис тут же запротестовала:

— Нет, пожалуйста, нет…

— У тебя, очевидно, побаливает грудь — ведь ты кормишь Ника, и соски слишком чувствительны к прикосновениям, — прошептал он, отдернув руку.

— Да нет же, не останавливайся, — едва слышно взмолилась Элис, приложив его руку к своей груди, и, притянув голову Фрэнка, жадно прильнула к его губам, подражая языком тем движениям, которые только что проделывал он. Непроизвольно запустив руки ему под рубашку, она нежно поглаживала грудь, а коснувшись его плоских сосков, была поражена, почувствовав, как они мгновенно затвердели под ее неловкими ласками.

— Элис… — Бедра Фрэнка снова пришли в движение.

Она взглянула ему в лицо, пораженная увиденным в его глазах смущением и одновременно животным желанием. Кажется, и Фрэнка раздирали сомнения. Он противился тому, к чему она уже была почти готова!

Не отрывая взгляда от черных, затуманившихся вожделением глаз, Элис коснулась губами выступающей сквозь рубашку пуговки его соска. Фрэнк мгновенно отреагировал, издав хриплый стон. Его голова откинулась назад, а все тело устремилось навстречу.

— Нет, хватит! — Он решительно высвободился из объятий.

Девушка украдкой взглянула на Фрэнка. Лицо его было суровым и мрачным, он прятал глаза и явно чувствовал себя неловко. Возможно, оттого, что утратил контроль над собой и сейчас выглядел не столь самоуверенно, как обычно. А может… О боже, может, она вызывает у него отвращение?

— Не стоит так переживать, — наконец проговорила Элис. — В конце концов, мы не сделали ничего дурного. Просто немножко расслабились. — Взглянув на Фрэнка, готового вот-вот взорваться, она доняла, что зря употребила это слово, но гордость не позволила ей высказывать сожаление. — Расслабляются, уважаемый профессор, когда занимаются чем-то исключительно ради удовольствия.

Теперь уж он не выдержал.

— Надеюсь, в следующий раз ты будешь расслабляться где-нибудь на стороне, поскольку я не приветствую легкость нравов.

— Легкость нравов?! Боже мой? Да мы только поцеловались пару раз? Неужели ты всерьез считаешь, что я готова это сделать с первым встречным? — воскликнула Элис, не зная, оскорбиться или расхохотаться.

— Если ты полагаешь, что поцелуи ничего не значат, то как же объяснить появление на свет Ника? Конечно, — саркастично ухмыльнулся Фрэнк, — вы с его отцом невинно обнимались, после чего вдруг появился ребенок.

От абсурдности подобного обвинения Элис вспыхнула.

— При чем тут Ник? Не смей касаться его!

— Очень даже смею, поскольку это тебя, видимо, ничему не научило.

— А мне и нечему было учиться.

— Ах да, я совсем забыл, что это ты учила своих любовников.

— Я просто пошутила, неужели ты и впрямь воспринял все это всерьез?

— Хватит лгать! — разозлился Фрэнк. — На этот раз твоя шутка не удалась, дорогая. Трудно поверить в твою невинность после столь явной искушенности в любовных ласках. Да ты буквально сгорала от страсти!

Элис чувствовала себя оскорбленной. Фрэнк воспринял ее ответную реакцию так, словно был жертвой неуемной страсти, а не главным виновником случившегося.

— Понятно. Наверное, когда ты сгреб меня в объятия, мне следовало притвориться, что я вообще ничего не чувствую. Извини, я неправильно тебя поняла. Нужно было заранее предупредить, что тебе нравятся холодные и равнодушные к ласкам женщины.

— Не рассчитывай, что когда-нибудь придешься мне по вкусу. Слава богу, настоящая женщина — это нечто большее, чем просто секс. Это то, что тебе, очевидно, еще предстоит узнать!

С этими словами Фрэнк ушел, громко хлопнув дверью.

Вспоминая эту сцену, Элис не сомневалась, что именно ее показная игривость и легкомысленные разглагольствования спровоцировали неприятную словесную перепалку. Следовало вести себя серьезнее, вместо того чтобы шутками прикрывать собственную неуверенность. Но разве можно прикидываться спокойной, когда дрожишь как осиновый лист, тяжело вздохнула Элис.

Впрочем, веди она себя сдержаннее, неизвестно, чем закончилось бы дело. О Бартоне ходили разные слухи. Поговаривали, что у него роман с женой другого профессора, что он женоненавистник, что он страдает от безответной любви, что он все еще верен покойной жене…

Все эти сплетни будоражили воображение. Имя Фрэнка Бартона окружала какая-то тайна. Он овдовел пять лет назад и всячески избегал каких-либо отношений с прекрасным полом, оставаясь верным памяти жены. По той же причине он игнорировал и Элис.

К сожалению, всякий раз, когда девушка все же случайно сталкивалась с соседом, она либо встречала, либо провожала какого-нибудь парня, и, конечно, ей ни разу не выпала возможность объяснить профессору причины подобных визитов. Он всегда одаривал ее тяжелым взглядом и, опустив глаза, поспешно проходил мимо…