Любовница собственного мужа - Линн Грэхем Страница 16

– Тебе надо переехать в Лондон, – пристально следя за ее реакцией, произнес он. – Я хочу быть настоящим отцом своему ребенку, но мне вряд ли это удастся, если вы с Марко останетесь жить в пригороде. Я имею полное право видеть своего сына, когда захочу, а не только в строго отведенные для этого дни. Думаю, эту проблему мы в состоянии разрешить без помощи юристов, не так ли?

Задетая за живое его словами, Вивьен пыталась понять, что на самом деле за ними стоит. Неужели Лука просит ее переехать в Лондон для того, чтобы поселить в своем новом доме и зажить одной семьей? Впрочем, едва ли его планы простираются так далеко. Все, к чему он стремится, быть ближе к Марко, и только.

– Переехать в Лондон? – переспросила она, оттягивая время. Что же всетаки сулит ей это предложение – платоническое соседство или нечто большее?

– А почему нет? Уверен, в Лондоне найдется немало учебных заведений, готовых принять тебя на работу. Но даже если этого не произойдет, тебе не придется ни о чем беспокоиться – я позабочусь о вас с Марко. К тому же у тебя освободится время для твоих исследований. Впрочем, если тебе так хочется сохранить независимость, можешь оставить себе этот коттедж и сдавать его в аренду. Как видишь, все можно устроить в соответствии с твоими пожеланиями. Все расходы по вашему переезду я возьму на себя.

– Но в этом нет никакой необходимости…

– Нет, есть, и точка. Принимая решение, ты должна знать, что переезд не нанесет ущерба твоим интересам. Помоему, это справедливо. К тому же мы все только выиграем оттого, что вы с Марко станете жить в Лондоне. Ведь твое нынешнее жилье абсолютно неприемлемо для того, чтобы в нем рос мой сын.

– Но что в нем плохого?

– Все. Марко не должен расти в такой лачуге.

– Помилуй, о чем ты говоришь! Это вполне нормальный дом, а никакая не лачуга!

– Для меня это лачуга, и я не допущу, чтобы мой сын здесь жил. Он из семьи Сарацино и с рождения имеет право на все самое лучшее.

Лачуга! Конечно, было обидно услышать такое о доме, в котором она прожила несколько лет. Но Лука был очень богат и судил обо всем с высоты своего многомиллионного состояния. Что же касается Марко и его прав, то здесь упреки Луки были по существу. Разве она не лишила сына комфорта и удобств, решив стать независимой от его отца? У Марко могла быть совсем другая жизнь, если бы по счетам платил его отец.

– Да, теперь мне будет над чем подумать, – тяжело вздохнув, призналась Вивьен.

– Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы из моих слов. Я хочу только одного – быть ближе к сыну. До сих пор я практически не принимал участия в его воспитании, а это неправильно. У Марко есть любящий отец, и ты должна признать это.

– Я попробую, – устало ответила она. Ей нужно было прийти в себя, как следует осознать происшедшее за этот невыносимо долгий день. Ей нужно было время.

– Пойми, я не пытаюсь на тебя давить, но у меня тоже есть право решать, что хорошо для моего сына, а что нет. Впрочем, если тебе от этого станет легче, можешь продолжать считать меня эгоистом…

– Нет ничего эгоистичного в том, что ты беспокоишься о своем сыне, – поспешно перебила его Вивьен.

– Именно поэтому я искренне надеюсь, что ты позволишь Марко расти рядом с обоими родителями, – подхватил ее слова Лука.

– Если бы все было так просто… – Сейчас она не была готова к такому разговору.

– Но все и так проще некуда, cara. Позволь мне сделать все за тебя, и ты увидишь, как просто и легко разрешится эта ситуация.

Он словно искушал ее – голосом, взглядом, словами, и она уже начинала чувствовать себя маленькой слабой женщиной, которой так нужен сильный, способный позаботиться о ней мужчина. И такой мужчина был совсем близко, он сидел напротив, и так хотелось сказать «да» в ответ на его предложение… Но ведь однажды она поверила его обещаниям, и что из этого вышло…

– Должна быть какаято разумная альтернатива, – не глядя на Луку, произнесла Вивьен, окончательно запутавшись в своих мыслях.

Одно было ясно: ради собственного блага ей необходимо держаться как можно дальше от Луки. Любое сближение с ним, каким бы невинным оно поначалу ни казалось, в очередной раз разобьет ее сердце.

Впрочем, о каком сближении может идти речь, если все, что ему требуется, – это секс? Лука так прямо и сказал. А с этой точки зрения она вряд ли представляет интерес для столь темпераментного мужчины, как он. В конце концов, ему совсем не обязательно каждый раз тащить ее в постель для того, чтобы выказать свое презрение. Да и зачем, если рядом с ним такая потрясающая женщина, как Блисс Мастерсон. Правда, один раз это уже не помешало ему переспать с бывшей женой. Ну а дальше?

– Боюсь, у тебя нет альтернативы, cara, – прервал ее размышления Лука.

Он не намерен вымаливать у Вивьен разрешение видеть собственного сына. Либо она идет на уступки, и на уступки существенные, либо он объявляет ей войну. И в этом случае пусть не ждет пощады.

Однако едва ли Вивьен, погруженная в собственные мысли, слышала его слова. Пусть с некоторым запозданием, но она всетаки начинала понимать, что у Луки, в общемто, были все основания не доверять ее признаниям в любви. Как и ей, ему тоже было что вспомнить, следовательно, было и чего опасаться. У него в груди тоже билось сердце, которое могли разбить.

Однажды она уже клялась ему в любви, но это не помешало ей уйти, стоило признаниям Джасмин Бейли появиться в печати. Лука умолял поверить ему, говорил, что невиновен, но она осталась глуха к его словам. Где тогда была ее любовь?

– Если ты не согласишься, я обращусь в суд.

– Куда? – Вивьен дернулась, как от удара электрического тока. – В суд?

– Именно. Я намерен бороться за своего сына любыми способами. Или ты думала, что Марко навсегда останется с тобой, как будто у него нет отца?

– Нет, что ты… – залепетала она, ошарашенная открывающейся перед ней перспективой.

– И на этот раз признания Джасмин Бейли едва ли смогут тебе помочь лишить меня отцовских прав, – мстительно добавил Лука, наслаждаясь ее испугом. – Почему тебе так сложно объяснить, что я могу быть хорошим отцом Марко? Неужели, проведя со мной весь сегодняшний вечер, ты так и не поняла, что я переживаю за него ничуть не меньше тебя?

– Я знаю, ты испытывал те же чувства, что и я…

– Нет, не те же. Я не только волновался за Марко, я еще был зол на тебя. Ведь это ты доверила самое дорогое из того, что есть в моей жизни, своей бестолковой сестре! Изза твоей беспечности этим вечером Марко мог погибнуть. И если ты не способна хоть раз в жизни внять доводам рассудка и согласиться на мою просьбу, я готов пойти с этими обвинениями в суд, и пусть судья сам решает, кто из нас двоих больше подходит на роль опекуна двухлетнего ребенка!

– Это шантаж! Ты не имеешь права так говорить!

– Ну и что с того! А ты имела право родить ребенка и не поставить меня, его законного отца, в известность?! Со дня рождения Марко прошла неделя, прежде чем я узнал, что стал отцом. Причем узнал от посторонних! Ты представляешь, каково это, услышать о рождении собственного сына от людей, не имеющих к этому никакого отношения. Тебе всегда достаточно было пустяка для того, чтобы не дать мне встретиться с сыном!