Бумеранги - Ольга Вечная Страница 17

Я говорила на английском. Вернее, болтала без остановки, надеясь, что если он зацепится взглядом за мой рот, хотя бы попытается понять, о чем речь. Заинтересуется.

Боже, в последний раз, когда мы сидели в дальней беседке, и никто не мог нас подслушать, я окончательно сбрендила! Устала биться головой об стену и словно с катушек слетела. Повторяла такие словечки, как: оргазм, половой член, предложила посмотреть на мои сиськи.

Заговорщическим тоном сообщила, что у меня есть кокаин в сумочке. Предложила пойти в туалет и заняться сексом, не хочешь сексом - как насчет минета? Сначала на английском, потом на русском. Как-то же он должен был отреагировать! Результат - ноль.

В тот же день, по пути домой, понимая, что он относится ко мне пренебрежительно, демонстративно игнорируя, я не то впала в отчаяние, не то разозлилась. Трудно подобрать точное определение. Эмоции кипели и требовали выхода. Я не пустое место! Я готова работать, хочу помочь ему, жажду этого всей душой.

Ладно, дело уже даже не в Крис, проснулся и принялся подстегивать азарт. Словно я сама себе бросила вызов: смогу или нет? Позарез захотелось добиться его реакции. Любой. Хоть улыбки, хоть злого взгляда. Пусть уволит, но только признает, что я существую! Дай же мне понять, что я не идиотка, которая битый день разговаривает сама с собой!

Радио в Q7 было включено на минимум, но я все равно услышала знакомую мелодию и попросила водителя сделать погромче, тот с радостью отреагировал на просьбу. Рианна со своим "грубым мальчишкой" заголосила на весь салон, и я принялась пританцовывать. Разовский покосился в мою сторону, гадая, чего мне опять не имется. Голос у меня неплох, со слухом похуже, но Трофимов потерпит, а попаданцу так и вовсе все равно:

Иди сюда негодник

Ты способен на это

Подойди ко мне грубиян

Запели мы с певицей на английском. Ни дать, ни взять - про нашего парня песня. Трофимов сделал еще громче, поощряя.

Ты уже достаточно взрослый?

Возьми меня, возьми меня

Малыш, малыш!

Пела я, развлекая больше себя, чем надеясь на ответ. Антон Игоревич велел проявить смекалку. Ну что ж, он видел, кого нанимал. От Кости по-прежнему ноль реакции, но заметив, что в лобовое он на меня все же поглядывает, я продолжила:

Эта ночь будет пламенной

Ночью мы взлетим ввысь

Ночью, мы займёмся этим

Да, мы займемся!

В танце я коснулась Костю кончиком указательного пальца, тут же отдернула руку, дескать случайно. На мгновение мне показалось, что еще секунда, и он улыбнется, и я продолжила с выражением и удвоенным энтузиазмом, эмоционально жестикулируя, но тут песня закончилась. Трофимов захлопал:

- У вас приятный голос, Элен, - похвалил он, не оборачиваясь.

- Когда-то давно я обожала читать стихи перед школой, да что там, перед целым городом.

Трофимов попросил прочитать что-нибудь. Ну а почему бы и нет, все равно до одури скучно круглосуточно молчать. Я зачитала ему несколько любимых произведений Лермонтова, и заметив, что Разовский снова украдкой наблюдает за мной через лобовое, внезапно перешла на матерного Маяковского. Как-то с Кристиной в качестве развлечения мы перерыли всю библиотеку в поисках пошлых стихов наших классиков, заучили наизусть несколько и шокировали родителей.

Ну же, выдай, что не ожидал такого поворота!

Я в Париже живу как денди. 


Женщин имею до ста.

Мой член, как сюжет в легенде, 


Переходит из уст в уста.

Едва я закончила, Трофимов захохотал неожиданно громко. И пока мы тридцать минут ехали на дачу, водитель смеялся, хрюкая и подкашливая, даже плечи тряслись. Костя же не отреагировал ровным счетом никак, отвернулся, чтобы я не видела его лицо, смотрел в окно, скрестив руки на груди. Что ж, счет снова не в мою пользу.

Прошло десять дней, я потратила на Костю уйму времени и сил, не получив ни малейшего результата. Бездействие раздражало, я пришла к выводу, что такими темпами не смогу помочь ни Кристине, ни Антону.

Сегодняшний день будет последним. Больше я никогда не увижу ни братьев Разовских, ни ребят из клиники. Возможно, мне следовало уйти по-английски, но я не смогла. Нужно попрощаться. Я не хочу и для них тоже навсегда остаться девочкой без настоящего имени, которая внезапно появилась и следом пропала, едва зацепившись в памяти. Хоть крошечный след, но я оставлю.

Очередной понедельник, первое собрание группы поддержки в клинике «Без имени» после роковой вечеринки в баре «Веретено».

Выхожу в середину зала, как только Татьяна Петровна заканчивает приветственную речь, нахожу глазами самого высокомерного человека на свете, который сидит на привычном месте и смотрит на окружающих исподлобья, как и всегда слегка ошарашенно. Наверное, из-за потери слуха ему сложно держать ситуацию под контролем, отсюда и берется этот маньячий взгляд. Знал бы он, как выглядит со стороны. И как сильно я ценю его помощь.

- Я бы хотела попрощаться, - говорю, улыбаясь. - Среди вас я пробыла недолго, но к каждому прониклась симпатией. - Вытираю слезы, которые так некстати напрашиваются. - Простите. Если что-то было не так. И спасибо за все.

- Элен… - начинает говорить Татьяна Петровна, но я ее перебиваю:

- Все хорошо. Перед тем, как уйти, я бы хотела ответить на один вопрос. Новый для меня, и важный для одного человека. И ответ будет адресован только ему. - Бросаю взгляд на Костю, убеждаюсь, что он на меня смотрит.

Руки трясутся, я поднимаю их на уровень груди, а ладони влажные, скользкие. Да, я репетировала много раз, но сейчас кажется, что напрасно. Пустая голова. Никогда в жизни так не волновалась. Глубокий вдох-выдох. И начинаю жестикулировать:

«Правильный ответ: надежда. Да? Что бы ни случилось, как бы страшно не было, мы во все глаза пялимся на источник страха, потому что до последнего верим, что ничего плохого не случится. Если надежда не оправдывается, то приходит отчаяние. А отчаявшиеся люди не ходят по группам поддержки, верно?» - я зазубривала и репетировала перед зеркалом этот монолог ежедневно часами напролет. Кажется, пару раз ошиблась в буквах. Может быть, я переврала все от начала и до конца. Смотрю на Костю и говорю ему уже вслух: - Спасибо, что не дал мне потерять надежду и впасть в отчаяние, - а затем, не надеясь на успех, зачем-то добавляю: - И позволь мне помочь тебе. Это абсолютно искренне.

В зале полная тишина, все смотрят то на меня, то на него. Едва не опрокинув стол, Костя поднимается с места и выходит, хлопнув дверью, а я, не зная, что делать, прикрываю глаза. Ничего не вышло.

Кто-то обнимает - это Татьяна Петровна. Добрая женщина провожает меня до последней парты и помогает усесться, чтобы опустить голову на ладони.