Память любви - Бертрис Смолл Страница 17

— Вы очень добры, господин. У меня никогда не было служанки, — прошептала Ронуин. — Я вполне способна сама о себе позаботиться.

— Моя дочь не избалована, — тут же вставил принц, опасаясь, что Ронуин ляпнет что-нибудь лишнее и снова оконфузит отца. — Аббатство милосердия — обитель скромная.

Он предостерегающе посмотрел на дочь, но та, очевидно, ничуть не испугавшись, пожала плечами с ответным издевательским взглядом. Де Боло, заметившему это, оставалось лишь гадать, в чем тут дело.

— Я бы выпила немного вина, — попросила Ронуин.

Хозяин подал знак слугам, и перед гостями мгновенно появился кувшин с вином.

— Садитесь у огня, — пригласил Эдвард невесту. — Апрель — месяц холодный, хоть и весенний.

Он подвел ее к скамье перед очагом. Ронуин сняла перчатки и протянула руки к огню. Даже в профиль она была неотразима!

Эдвард взял кубок у слуги и вручил Ронуин. Она благодарно улыбнулась и подняла кубок, восхищаясь тонкой работой по серебру и зелеными камнями, вделанными в ножку. Рубиново-красное вино тонкой струйкой полилось в горло, согревая и успокаивая.

— Гости успеют прибыть вовремя, до начала церемонии? — поинтересовался ап-Граффид.

— Гостей не будет, — бросил де Боло. — Мои ближайшие родичи — кузен Рейф де Боло и его сестра Кэтрин. Я не говорил им о своей женитьбе, поскольку Рейф всегда думал, что я возьму в жены Кэтрин. Наверное, так и случилось бы в конце концов, но между нами не было никакого соглашения — ни письменного, ни устного. Да и не знал я, когда вы прибудете. Свидетелями на церемонии будете вы, ваши люди и мои слуги. Кроме того, все формальности были улажены полгода назад, и я вправе разделить ложе с вашей дочерью сегодня же, но предпочитаю получить благословение церкви.

Ронуин побелела как полотно. Разделить ложе? Почему никто в аббатстве не упомянул об этом? Будь она проклята, если обратится за разъяснениями к ап-Граффиду! Наверное, это то, чем они занимались с матерью, хотя она так и не поняла всех деталей, поскольку их тела всегда были крепко прижаты друг к другу. Она совсем не была уверена, что хочет подвергнуться подобному обращению. В конце концов, достаточно и того, что, согласно условиям договора, она теперь жена де Боло.

Ронуин стремительно поднялась:

— Я устала, господин, и хотела бы удалиться к себе.

— Сейчас провожу вас в покои, госпожа моя, — пообещал Эдвард. — Принц Ллуэлин, я скоро вернусь, и мы поужинаем. — Он взял Ронуин за руку и вывел из зала. — Я поселил вас в самой теплой башне.

— Мои вещи… — нерешительно начала она.

— Будут сейчас же перенесены в ваши покои. Ваша служанка их разложит.

— Я еще никогда не бывала в таком прекрасном месте, господин. Неужели я и вправду стану здесь хозяйкой? — неожиданно спросила Ронуин.

Эдвард улыбнулся ее простодушию:

— Разумеется, госпожа. Отныне это ваш дом, Ронуин, дочь Ллуэлина.

Как очаровательна эта монастырская воспитанница! Так или иначе, он должен был жениться, но теперь начинал думать, что король оказал ему огромную милость, сам, разумеется, того не подозревая. Для монарха Ронуин была лишь заложницей, гарантом смирения валлийского принца, а он, Эдвард де Боло, — кем-то вроде ее тюремщика. Брак по расчету. Политический брак… Но если они друг другу понравятся, тем лучше…

Эдвард повел невесту по каменной лестнице и, пройдя коротким коридором, распахнул дверь:

— Это ваши покои, госпожа. Дневная комната для развлечений, спальня, гардеробная, в которой спит Энит. Эта смежная дверь из спальни ведет в мои покои, госпожа.

У Ронуин глаза разбегались. Столько комнат для нее одной! В Ситроле у нее было крохотное местечко в общем зале.

В аббатстве ей отвели тесную келью. А это все ее? Вышитые шпалеры на стенах. Овечьи шкуры на каменном полу. Дубовые стол и скамьи! А постель… такая огромная, с балдахином из зеленого с золотом бархата и парчи! И полость из рыжей лисы!

— Тут два очага? — поражение прошептала она.

— Значит, ты довольна?

— Да, господин! — с сияющими глазами выдохнула Ронуин.

— Если хотите, прикажите Энит принести ужин, — посоветовал Эдвард. До чего же зеленые у нее глаза! Каким образом закаленный в боях толстокожий солдат, подобный Ллуэлину, мог произвести на свет столь изящное существо?

— Спасибо, милорд. Я действительно проголодалась, но не могла и лишней минуты выдержать в обществе отца. Кроме того, я измучена. Мы скакали несколько дней от рассвета до заката.

— Я рад вашему приезду, — вырвалось у него, — но отец не должен был подвергать вас такому испытанию. Я поговорю с ним.

— Не стоит труда, господин. Все равно он скоро нас покинет, не так ли? — усмехнулась она и, подойдя к окну, посмотрела на заходящее солнце. — Как здесь прекрасно! Мне никогда не надоест этот вид! Как вы добры, господин мой! Я благодарю вас.

Эдвард невольно покраснел.

— Кажется, с вами легко быть добрым, Ронуин. Спокойной вам ночи. Энит выполнит любой ваш приказ. Встретимся завтра у алтаря, — попрощался Эдвард и, поклонившись, ушел.

— С вашего разрешения, госпожа, я принесу вам поесть, — робко пропищала Энит, с беспокойством разглядывая новую хозяйку.

— Да, спасибо, — рассеянно обронила Ронуин и, как только дверь за служанкой закрылась, принялась обходить новые владения. В комнате… кажется, она называлась гардеробной… уже была сложена ее одежда. В конце гардеробной виднелась маленькая дверца. Открыв ее, она с удивлением увидела каменное сиденье, встроенное в стену. В сиденье была прорублена дыра. Рядом стояло большое ведро с водой.

Что бы это могло быть? Наверное, Энит знает.

Ронуин закрыла дверцу и вернулась в дневную комнату.

Маленький камин с двух сторон поддерживали странные крылатые твари. В центре помещения стояли квадратный дубовый стол и два стула с высокими спинками. Длинную скамью у камина украшали вышитые подушки. Высокие узкие окна, затянутые бычьим пузырем, выходили на запад, и лучи заходящего солнца окрасили белоснежные овечьи шкуры розовым цветом. Ронуин долго стояла, глядя на темные холмы.

Всего несколько дней назад она была по другую сторону этих холмов, в Уэльсе.

Она с тихим вздохом уселась на скамью. Сумеет ли она стать настоящей госпожой Хейвн-Касла? Аббатиса уверяла, что сможет, но она все же немного боялась и не знала, действительно ли хочет этого. Ронуин просто заставили выполнить дочерний долг, угодить отцу, который совсем не заботился о ней, отдал замуж за первого попавшегося мужчину и ожидал, что она станет вести себя как истинная леди.

Но какая из нее леди?! Всего шесть месяцев назад она была воином и скорее убила бы англичанина, чем вышла за него замуж.

Девушка встала и принялась мерить шагами комнату. Она совсем не уверена, что хочет командовать слугами и посылать за припасами, которых нет в поместье. Она предпочла бы скакать на коне, охотиться с луком, а не сидеть у огня за прялкой! Черт бы побрал ап-Граффида! Это он обрек ее на такую жизнь. Не может она больше оставаться взаперти, как дикий зверь в клетке, которого требуется укротить! А постель… Противно даже думать об этом!