Просто люби меня - Барбара Ханней Страница 17

— Через неделю после свадьбы Энни.

Выходило, что до ее отъезда осталось всего две недели.

— Так… значит, ты будешь жить на побережье? — Рейд быстро перевел дыхание. — Это великолепно. Все изменится к лучшему. Тебе там будет хорошо.

— Да.

— Я передам эту радостную новость Энни.

— Какую новость? — поинтересовалась Энни, разливавшая чай.

Рейд оглянулся через плечо: все находившиеся в комнате женщины — его сестра, Мелисса, Джесси и Флора — смотрели на него. Продолжая сжимать в руке трубку, он заставил свои губы растянуться в улыбке:

— Сара получила документы о переводе.

— О, Рейд, — мягко произнесла Энни.

Черт возьми, самое последнее, чего он сейчас желал, так это сочувствия со стороны сестры. Особенно на глазах у Джесси и Флоры. Рейд протянул трубку Энни, надеясь, что никто не заметил, как у него дрожит рука.

— Иди сюда, поговори сама.

К его облегчению, Энни вручила чашку с чаем Флоре и подошла к телефону.

— Передаю трубку Энни, — сообщил он Саре и повернулся к остальным женщинам: — Прошу меня простить.

Мелисса, взявшая на себя роль хозяйки вместо Энни, улыбнулась ему:

— А вы не хотите чаю?

— Нет, спасибо. — Рейд кашлянул. — Пойду проверю уровень воды в поилках.

Саре на другом конце провода тоже было нелегко. Даже говорить Рейду о том, что она окончательно уезжает, оказалось намного тяжелее, чем она ожидала. Сара сидела, бессознательно наматывая на пальцы и дергая телефонный провод, и ее нервы были такие же натянутые и беззащитные, как этот несчастный провод.

— Привет, Сара, — послышался голос Энни, и от радости, звучавшей в нем, как будто стало легче. — Подожди минуту, хорошо? Я возьму трубку в кабинете.

— Давай.

Через двадцать секунд голос Энни послышался снова:

— Ну вот, я здесь. Так лучше. Можно поговорить свободно.

— Я позвонила, просто чтобы сказать, что меня переводят на Солнечный Берег.

— Счастливая. Там замечательно. Пляжи, накачанные серфингисты и все такое.

— Знаю. Там действительно красиво.

На другом конце провода наступило молчание.

Сара напряженно ждала, теребя свободной рукой прядь длинных мягких волос.

— Ты до конца уверена, что поступаешь правильно? — наконец спросила Энни.

Сара глубоко вздохнула:

— Да, Энни, я уверена, что должна так поступить.

— Наверное, ведь ты сама ответила на свое письмо в газете.

Сара не удержалась от удивленного восклицания:

— Откуда ты знаешь, что это я написала ответ?

— Я этого не знала, но потом вычислила. Нед Дайсон сказал мне, что ищет кого-то, кто будет отвечать на письма, и сложить два и два было нетрудно.

— Ах, паршивец! Интересно, кому еще он говорил об этом. Может, он надеялся, что ты возьмешься?

— Да нет, что ты! Но может, ты поведешь и дальше рубрику? Нед будет посылать тебе письма через Интернет.

— Нет, я распрощалась с этой работой.

— Но ты так хорошо это делала. Знаешь, даже я один раз попросила у тебя совета.

Сара улыбнулась:

— Я знаю.

Наступила удивленная пауза, потом Энни сказала:

— Я бы не встретилась с Тео, если б ты не посоветовала мне поехать в Брисбен.

— Очень рада, что помогла тебе, но я сыта по горло этой работой. Как я могу кому-то что-то советовать, если у самой в жизни полный кавардак!

— Но разве побег — это выход?

Сара вздрогнула. Это был не тот выход, которого она жаждала, но разве у нее был выбор? В глубине души ей так хотелось посоветоваться с умным человеком, который смог бы посмотреть на ее проблему под другим углом. Она так долго варилась в собственном соку, что уже не могла понять, что правильно, а что неправильно.

— Я не знаю, Энни, — призналась она.

Известие об отъезде Сары быстро распространилось. Родительский комитет мирабрукской школы решил устроить в ее честь прощальный прием, ее засыпали приглашениями на обед в семейные дома по всей округе.

В школе она всячески расхваливала новую учительницу, которой предстояло занять ее место, и старалась внушить своим ученикам, что надо смотреть на эту перемену как на ценный опыт их школьной жизни, часть их взросления. Наверное, это подействовало, потому что даже Денни Тейт стал как будто спокойнее.

Дома Сара все время была чем-то занята — паковала шесть лет своей жизни в коробки или уворачивалась от трудных вопросов матери, когда та звонила.

— Я жду не дождусь, — говорила мать. — Это так чудесно, что ты будешь жить недалеко от нас. Я никогда не могла понять, почему ты похоронила себя так надолго в этом Мирабруке.

— Потому же, почему ты прожила тридцать лет в «Уиралонге».

— Но я была замужем, дорогая.

Последовала напряженная пауза, а затем мать спросила:

— А как там Рейд? Как он относится к твоему отъезду?

— Не знаю. Я не говорила с ним об этом.

На другом конце провода послышался драматический вздох.

— Значит, у тебя ничего не получилось с этим приятным молодым человеком.

— Угу.

— У современной молодежи наплевательский взгляд на серьезные отношения.

— Наверное, ты права, мама.

Вплоть до самого дня Энниной свадьбы Сара старалась занять чем-нибудь каждый свой час и каждую минуту. Ее мозг не должен был оставаться праздным ни на мгновение. Сомнения в прошлом, пришла пора переходить к новой главе своей жизни.

В день свадьбы Сара поднялась рано и складывала в ящики учебную литературу и безделушки, пока не настало время принять ванну и причесаться.

Затем она наспех поела и уложила в сумку косметику и кружевное розовое белье, купленное специально, чтобы надеть под платье подружки невесты.

Из Мирабрука до «Саутерн-Кросс» час езды, и Сара должна была после свадебного приема остаться там на ночь, как и многие другие гости. На этот случай хозяева припасли дюжину или даже больше раскладушек, которые предполагалось поставить на верандах.

День стоял прекрасный: прохладный свежий воздух и высокое, чистое лазурное небо, без единого облачка. В дороге Сара старалась думать о счастье Энни и ни в коем случае о том, что вскоре ей предстоят мучительные часы тесного общения с Рейдом. От одной только мысли, как он будет великолепен в темном костюме шафера, ее бросило в холодный пот.

Время от времени перед мысленным взором Сары представала картина, как они идут под руку друг с другом, как сидят рядом за столом или танцуют, и тогда ее охватывала паника.