Маленькая Рита. Переводчица - Вера Кирова Страница 17

- Говори, что ты хотел, - поторопила я Матиаса.

- Уезжаешь? Так рано?

- У тебя дело? Оставь на завтра.

- Не хочешь к нам присоединиться?

- Нет. Позови Лимона. Куда тебе две дивы.

- Я бы хотел видеть тебя. Меняю тебя у Тихонова на этих двоих. Хоть на пять минут. Просто повеселиться.

- Матиас, я давно говорила: умные люди сначала думают, а потом говорят. Да и вечеринка у вас отстойная.

- Какая есть, - он как будто надумал обижаться.

- И музыка - дерьмо, - сама не знаю, откуда во мне скопилось столько гадостей. - Помнишь, со мной ты слушал что-то приличное.

- Конечно, помню, - Матиас прищурился и сделал такой вид, будто воспоминания так болезненны для него.

- Ты донёс до них глубинный смысл данной композиции? Ну, та песня, что первой играла?

- Нет, - Матиас искренне засмеялся, обнажив ровные белые зубы, - зачем, если им нравится.

- А тебе?

- Очень!

- Классные девчонки, что сказать, - кивнула я одобрительно.

- Согласен, - он снова вступил в борьбу с самым простым оружием - провокациями.

- Ну ладно, удачи тебе, Матиас.

- Зачем мне удача, они уже на всё готовы.

- Чего тогда ждёшь?

- Скучно, - он закинул голову в звёздное небо.

- Что, настоящему охотнику важна гонка и азарт за живой дичью, его не веселит искусственная шкура?

- Ну, Рита, — он поморщился, - не так же грубо.

- Извини, но ты сам себе противоречишь. Поезжай домой, если скучно.

- Поехали со мной?

- Без проблем!

Его взгляд засиял и тут же потух после моих слов:

- Сейчас только смс-ку Вальтеру напишу: «Дорогой, эту ночь я проведу с Матиасом, не волнуйся за меня». Тебе давно очки не разбивали? И мне твоё красивое лицо так жаль. Ладно, мне пора.

Но Фогель не отступал, всем своим видом показывал, он ещё готов к схватке. Тогда я взялась за запрещённый приём:

- Самой неспокойной и влажной ночи тебе, - я по-дружески приобняла его за спину и нежно поцеловала в холодную, как от морозного дня, щёку. Как же близко его манящие губы!. А этот свежий цитрусовый запах его дорогого парфюма… Как сложно остановиться даже на трезвую голову! Сам Матиас, обескураженный моим неожиданным ласковым жестом, не сразу подобрался, а я уже спешила к такси.

- У меня сегодня день рождения, — сказал он вслед.

- Который? — я обернулась.

- Что?

- Который по счёту за год?

- Первый и единственный. Рита, у меня правда сегодня день рождения.

- С юбилеем, мой дорогой друг и коллега! - я вспомнила, что ему исполнилось 35, если он на самом деле не обманывал с сегодняшней датой. - Целых два подарка ждут тебя не дождутся.

- Я загадывал другое.

- Пусть другое останется хрупкой хрустальной мечтой, - я перешла на русский и послала ему воздушный поцелуй на прощание.

- Рита, - он снова догнал меня и с тоской заглянул в глаза, - просто разреши довезти тебя до дома. Всё будет прилично. Хочешь, я заклею себе рот скотчем и буду молчать всю дорогу? Пожалуйста. Сделай для меня этот подарок.

Стоит ли пойти на уступки этому лису?

- У тебя правда сегодня день рождения?

- Правда, я не вру, родился 17 июля 1980 года. Мне сегодня 35.

Я посмотрела на девчонок, которые притихли, как только Матиас оставил их, и, поставив бутылку на землю, перешёптываясь, с недовольными минами смотрели в нашу сторону. Посмотрела на водителя такси, который уже закурил Тихоновскую сигарету и, смеясь, что-то ему рассказывал, а тот внимательно с улыбкой слушал и похлопывал себя по тучному животу. Ещё мгновение и я сделала выбор.

- Дамы, прошу прощения, — Матиас с вежливой улыбкой смотрел на нетрезвых Нину и Дашулю, которые, держась за руки, дожидались внезапно покинувшего их Фогеля. Казалось, ещё мгновение и они бросятся, как кошки с выпущенными когтями, исполосуют лицо немца-предателя. В меня они стреляли не менее гневными взглядами, словно я вырвала у них, голодающих, последний кусок хлеба из рук.

Моё такси уже исчезло из вида, смешалось с другими авто на трассе, а Виктор Палыч, довольный, что я в надёжных руках, скрылся в здании.

- Мало тебе Вальтера, — прошипела Дашуля, но внезапно Нина одёрнула её.

- А чего? Такой вечер нам испортила! — вскинула руки «итальянка», ничуть не стесняясь своих откровений.

- Дамы, - всё также спокойно отвечал им Матиас и не без оснований прятал меня за широкой спиной. - Всё в порядке, у нас с Маргаритой остались важные немецкие дела. Не забывайте, мы всё ещё коллеги. Как и с вами.

Только я открыла дверь пассажирского сидения, как услышала змеиный шёпот Дашули, которая едкой и ёмкой матерной фразой прокомментировала, какие у нас с Матиасом могут быть дела ближе к ночи. Ожидаемо.

- Ох, минуту! — я поспешила выйти из «Астры» и увидела тень испуга во взгляде Фогеля, который уже повернул ключ зажигания. - Извини, мне нужно сделать звонок, я совсем забыла. Я же обещала Доре… Чёрт, голова совсем дырявая.

Через пару минут, завершив важный короткий разговор, я вернулась к «Опелю» и под те же ядовитые взгляды девчонок уселась в тёплый салон.

И чего они себя мучают? Вечеринка ещё в самом разгаре, шли бы и цеплялись к другим! Тем более, такой улов отхватили здесь — будет в понедельник о чём поболтать за обедом:

«Ритка внезапно уехала с Фогелем-младшим! А Брандт — вот лопух, всё работает!»

Пусть болтают, пусть!

В машине пахло тем же цитрусом и немного сигаретами. Матиас — ужасный курильщик. Только свободная минута — он хватается за сигарету. Но в этот раз я попросила его воздержаться на весь наш путь.

- Ничего, я уже привык к воздержанию рядом с тобой, — двусмысленно сказал он, но я не стала развивать пошлый разговор.

Безо всякого стеснения, как когда-то с Вальтером, я просто рассматривала Матиаса: в этом свете фонарей, которые окантовали ночные дороги, он выглядел ещё привлекательнее. Но его дерзкое красивое лицо, точно вырезанное из мрамора, сейчас было просто красивым. Во мне поднимался внезапный прилив желания просто наговориться с ним, безо всяких ужимок и полунамёков. Чтобы наконец-то понять - кто мы друг другу.

Как любой нормальной и здоровой девушке, он ужасно нравился мне, по-животному, по-первобытному и бесстыдному, мне льстило внимание и желание поймать. В последнее время его частое присутствие мозолило воспоминания и чувства. Запреты усиливают наслаждение, какой бы сильной ни была воля и верность другому.