Чистое сокровище - Сандра Мэй Страница 17

Нимфы и сатиры откровенно веселились, глядя на испуганную и поникшую Кэти.

В шикарной гостиной Сандро, к счастью, сам усадил ее на удобный диванчик, обтянутый желтым шелком, иначе Кэти сочла бы его музейным экспонатом и нипочем бы на него не села. Франческа ди Каррара уселась в кресло, придвинутое к столь же изящному резному столику, и поинтересовалась:

– Что-нибудь выпьете, дорогая? Вина не предлагаю, но сок или лимонад – Фьяметта прекрасно готовит лимонад.

– Я бы выпила чаю… зеленого…

– О, это так по-английски! Микеле, будь добр… Вам, наверное, трудно привыкнуть к нашим обычаям и привычкам? В Англии вряд ли станут пить вино в такой час.

Кэти беспомощно посмотрела на Алессандро, тот с улыбкой салютовал ей бокалом с рубиновым вином.

– Ma, не пугай мою Кэт. Она знакома с Италией, а что касается обычаев – думаю, скоро она научится всему. Ведь у нее будет прекрасная учительница – синьора Франческа ди Каррара, графиня Артузано.

Кэти заметила, как по бесстрастному лицу матери Сандро пробежала легкая тень. Ну еще бы – можно подумать, она всю жизнь мечтала заиметь такую ученицу…

Микеланджело принес чай. Сандро заговорил с матерью по-итальянски, с бешеной скоростью выпаливая фразы и оживленно жестикулируя. Кэти не понимала ни слова – и злилась все больше. Она пыталась потихоньку учить язык – но беглая разговорная речь оставалась для нее недоступной, однако имя «Лучиана» она уловила.

Внезапно Франческа остановила сына, подняв узкую белую ладонь, и повернулась к Кэти.

– Простите нас, Катарина. Накопилось много неотложных вопросов, мы давно не виделись с сыном. Я забыла, что вы не говорите по-итальянски, и проявила бестактность.

– Ничего страшного, синьора ди Каррара.

– Пусть это будет нашим первым уроком. Мы теперь одна семья, так что вы можете звать меня просто по имени – Франческа. Так у нас принято.

Франческа неожиданно слабо улыбнулась – и Кэти робко улыбнулась в ответ… Однако следующая фраза свекрови согнала улыбку с лица девушки.

– Если с чаем покончено, вы можете посмотреть свою комнату и разобрать вещи. Кьяра вам все покажет… нет, Сандро, ты останься.

Вот так! Ее отсылают, словно маленькую девочку. Кэти попыталась протестовать, но свекровь покачала головой.

– В вашем положении, милочка, нельзя пренебрегать отдыхом. Главное – здоровье малыша, наследника ди Каррара. Ужинаем мы в девять.

Кэти отчаянно посмотрела на Алессандро, но он подал ей руку и повел к дверям со словами:

– Мама совершенно права. Иди с Кьярой. Мне все равно нужно еще сделать несколько звонков…

Пряча разочарование – как она надеялась, успешно, – Кэти покорно отправилась вслед за Кьярой через бесконечную анфиладу комнат, а затем по лестнице наверх, в длинный и гулкий коридор. На втором этаже Кьяра небрежно махнула рукой налево, а затем направо.

– Это – половина синьоры Франчески, а это – синьорины Лучианы и синьора Алессандро.

Кэти нахмурилась. Выходит, Андреа и в этом оказалась права – Лучиана дель Боска и не думала съезжать из этого дома.

На третьем этаже в восточном крыле жили слуги, а западное крыло полностью занимали гостевые комнаты. Здесь же находились теперь и комнаты Кэти – законной супруги Алессандро…

Она стояла посреди громадной и величественной комнаты, главным предметом обстановки которой являлась, без сомнения, Кровать. Именно так, с большой буквы. Если на кровати в римском отеле могли поместиться штук пять Кэти, то на этом крейсере – не меньше дюжины.

Единственное, что хоть как-то смягчало мрачное великолепие комнаты, – веселый огонь в камине, придававший спальне некое подобие уюта.

Кьяра несколько раз переспросила, точно ли молодой синьоре ничего не нужно, и была отпущена с миром (вернее почти вытолкана из комнаты – по-дружески, с благодарностями и заверениями, что нет, ничего не нужно, а если понадобится – молодая синьора позвонит). Оставшись одна, Кэти решила устроить себе экскурсию.

Первым ударом по самолюбию оказалась гардеробная. Половину громадного помещения – вероятно, гардеробная была больше всей лондонской квартиры, которую они когда-то делили с Андреа, – занимали костюмы и прочая верхняя одежда Алессандро. Вторую половину, по всей видимости, приготовили для Кэти – но как же жалко смотрелись ее немногочисленные вещи, занявшие места на распялках!

Кэти поспешно покинула гардеробную, вышла из комнаты, спустилась на второй этаж, открыла наугад очередную дверь – и оказалась в библиотеке. Вероятно, в доме имелась и большая библиотека, а это помещение служило Алессандро кабинетом – на столе стоял компьютер последней модели, полстены занимал плазменный телевизор, другие три стены скрывались под книжными полками. Еще здесь стояли кожаный диван, удобные кресла возле камина и мини-бар в виде глобуса. Из кабинета еще одна дверь вела в спальню, совершенно очевидно принадлежавшую Алессандро. Кэти немного посидела на его кровати – не такой громадной и значительно более жесткой, чем ее собственная громадина. Здесь пахло одеколоном Алессандро, здесь на спинке стула висели его джинсы – и здесь она не чувствовала себя такой одинокой.

Полтора часа спустя Кэти сидела в одном из кожаных кресел и мрачно размышляла, где может находиться ее муж. Она успела принять душ и даже почти высушить волосы, переоделась в свободное платье и домашние туфли – но даже прикосновение чистой одежды к телу не принесло радости. Кэти чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Размеры комнат подавляли ее, тишина казалась звенящей.

Она подошла к окну и прислонилась к холодному стеклу лбом. Отсюда открывался вид на сад – аллея стройных кипарисов, заботливо укрытые фанерными ящиками розы – ну, наверное, розы – легкая кованая ограда в отдалении, а за ней – возделанные поля и небольшая деревня на пологом холме, со всех сторон окруженная виноградниками, – ну, наверное, виноградниками…

Смешно, глупо и стыдно признаваться – но тут никого нет, так что стесняться некого. Она элементарно трусит пойти на поиски собственного мужа. Боится заблудиться в пустынных переходах мрачного дома, боится попасть в глупое положение и вызвать недовольство или презрение надменной свекрови…

Кэти закусила губу, боясь расплакаться, безотчетным движением положила руки на живот, ' легонько погладила его. Одни мы с тобой, мелочь. Папа про нас забыл.

Потом она вдруг разозлилась – и стала сама себя убеждать, что бояться глупо, что надо просто выйти из комнаты и пойти по коридору к лестнице, а если заблудится – покричать кого-то из слуг, и плевать, что стыдно, – какая есть, другой не будет… У нее почти получилось – но в этот момент дверь распахнулась, и Алессандро стремительно вошел в кабинет.

– Маленькая упрямица! Прости, я задержался, много дел накопилось. Заходил к тебе, но тебя не нашел. Так и не прилегла?