Всю ночь напролет - Конни Брокуэй Страница 17

Среди присутствующих раздался одобрительный шумок.

— То есть я хотела сказать, еще тысячу фунтов, — заявила во всеуслышание леди Диббс, глаза которой сверкали ярче бриллиантов у нее на шее.

Джек обернулся к Энн Уайлдер, чтобы оценить ее отношение к такой неслыханной щедрости. Но, похоже, на нее единственную слова леди Диббс не произвели особого впечатления.

— Что ж, пусть будет еще тысяча фунтов, — спокойно ответила она, после чего, едва удостоив взглядом Джека, извинилась перед собеседниками и отправилась на поиски своей подопечной.

Холодный ветер сквозь щели в дощатом дне двуколки проникал под тонкую лайковую кожу ботинок Энн. Не обращая внимания на это неудобство, она приподняла ворот шерстяной накидки и уставилась в окно, любуясь видом зимней улицы. По другую сторону реки солнце медленно клонилось к закату. Еще несколько кварталов, и она окажется рядом с домом благотворительного общества помощи бывшим солдатам, или просто приютом, как называли его здешние обитатели.

Энн откинулась на спинку сиденья. Впереди ждало много дел, и ей не терпелось поскорее к ним приступить. Прошло уже две недели с тех пор, как они с Софией были представлены полковнику Сьюарду, который даже не пытался скрыть своего к ней интереса, и все это время ее терзала смутная тревога. Всякий раз при стуке в дверь сердце замирало у нее в груди, а когда лакей передавал ей визитную карточку полковника — что случалось уже трижды, — молодая женщина спускалась в гостиную, совершенно уверенная в том, что он явился с ордером на ее арест.

Порой Энн даже задавалась вопросом, не предпочтительнее ли для нее такой исход, ибо никак не могла решить, почему Джек ездит с визитами к Нортам — то ли из подозрения, то ли потому, что его влекло к ней с такой же неудержимой силой, как и ее к нему. В последнее время она не только стала получать удовольствие от его общества, но и с нетерпением ждала каждой новой встречи, что было с ее стороны чистейшим безумием!

Коляска остановилась, и возница отворил перед нею дверь. Выбравшись из тесного экипажа, Энн поспешила вверх по небольшой каменной лестнице к длинному ряду дверей с потускневшими медными украшениями. Одна из них распахнулась. Стоявший на пороге подросток стащил с головы картуз и посторонился, пропуская ее. Молодая женщина остановилась уже в вестибюле.

— Здравствуй, Билл, — проговорила она, дуя на замерзшие пальцы.

Мальчик бросил на нее укоризненный взгляд. Энн всегда с большой теплотой относилась к Биллу. Не будь у него ума и деловой сметки, ей не удалось бы добиться здесь даже того немногого, что она могла поставить себе в заслугу.

— Вам не следовало приезжать сюда так рано, миссис Уайлдер, — произнес наконец Билл. — Погода стоит скверная, и ночлежников вдвое больше обычного. Едва ли их вид придется по вкусу тем знатным лордам и леди, которых вы ждете. Вы же сами знаете, как эти святоши любят, чтобы нищие и убогие выстраивались перед ними по ранжиру.

В любой другой день вымученная шутка мальчугана могла бы вызвать улыбку на лице Энн. Но только не сегодня. Действительно, ближе к вечеру в приют должна была пожаловать целая группа попечителей, людей солидных и весьма состоятельных. Если ей удастся произвести на них должное впечатление своими успехами, то от них можно ожидать крупных пожертвований и, что еще важнее, ценных рекомендаций. Все приглашенные ею люди имели большой опыт в руководстве благотворительными заведениями, чем она сама, увы, не могла похвастаться.

— Мы сделаем все, что в наших силах, Билл. Где мистер Фрай? — спросила Энн, отыскивая взглядом управляющего.

— На кухне, — ответил мальчик.

Энн распахнула одну из многочисленных дверей, ведущих в главную часть здания, и проследовала туда, невольно щурясь в тусклом свете ламп.

В прежние времена здание приюта занимал общедоступный театр, и оно до сих пор носило на себе некоторые следы былого величия. Огромные позолоченные колонны покосились под тяжестью балкона, теперь уже почти полностью обрушившегося, а покрытые затейливой, но уже потрескавшейся росписью ложи нависали угрюмой тенью в полумраке зала над заброшенной много лет назад сценой. Бархатные занавеси были давно сняты и разрезаны на прямоугольные куски, служившие вместо одеял. Все стулья и большую часть скамеек пришлось убрать.

В тот день более сотни людей — больше, чем когда бы то ни было на ее памяти — сидели прямо на полу или прислонившись к стенам, на которых от влаги проступали темные пятна плесени. Их невнятное бормотание сливалось в один неумолчный стон, похожий на слабый отголосок давно умолкнувших в этом здании хоров. Здесь было холодно, темно и сыро, и, даже несмотря на скопище людей, ютившихся в бывшем зрительном зале, от разносившегося по нему гулкого эха оно казалось полупустым.

Обстановка приюта всегда действовала на Энн угнетающе, однако она, как никто другой, понимала, что для многих его обитателей он был единственным убежищем. Пока Энн направлялась через весь зал к кухне, несчастные бродяги следили за ней тупыми, ничего не выражающими взглядами, а кое-кто протягивал к ней руки, посылая то ли благословения, то ли проклятия. Она не могла осуждать тех, кто ее проклинал. Какое она имела право носить шерстяную накидку, когда у них не было даже башмаков?

— Нам нужно будет достать рукавицы для детей, Билл, — заметила Энн осторожно.

Мальчик пожал плечами, деловито отшвырнув с пути какого-то пьяницу, от которого разило спиртным.

— От этого не будет никакого проку. Все равно рукавицы через час украдут, распустят на пряжу, а потом ее продадут, чтобы купить немного еды. Никому…

— …никому нет дела до замерзших рук, когда грозит голодная смерть? — закончила за него Энн, тщетно пытаясь совладать с отчаянием от сознания бесплодности своих усилий.

— Это верно, миссис Уайлдер, — подхватил Билл.

— Боюсь, у меня это не слишком хорошо получается, — произнесла она извиняющимся тоном.

— Да что вы, миссис Уайлдер, вы просто чудо, — ответил мальчик в порыве великодушия. — Просто у вас очень доброе сердце, а тем, у кого доброе сердце, не всегда хватает смекалки. — Он постучал пальцами по лбу, а Энн между тем невольно задалась вопросом, не был ли когда-то и Джек Сьюард таким же, как Билл, — грубоватым, начисто лишенным сентиментальности подростком, чья способность противостоять любым ужасам окружающей жизни казалась почти пугающей.

Джек с его красотой падшего ангела и острым, пронизывающим взглядом… Энн прикусила губу. Ей во что бы то ни стало нужно выбросить его из головы. Она имела право смотреть на Джека только как на врага, но за последние несколько недель совсем упустила это из виду.

Билл проводил ее в ту часть здания, где находилась кухня. Здесь людей было уже меньше. Приземистая плита грела плохо, и к ее тусклому пламени не добавляли света несколько сальных свечей, потрескивавших в канделябрах вдоль стен.