Завоевательница - Эсмеральда Сантьяго Страница 17

— Прекрасно! — восхитилась она.

Элена покраснела еще больше. Ана подняла волосы над ушами и показала свекрови рубиновые серьги:

Я беру только их, потому что это подарок Рамона на помолвку. И естественно, — она взмахнула левой рукой, — я никогда не расстанусь с обручальным кольцом.

— Надеюсь на это.

Леонора смотрела на двух девушек, стоявших рядом. Одна была высокой и стройной, а вторая — маленькой, жилистой, веснушчатой, словно крестьянка. Она не понимала, что Рамона привлекло в Ане. Может, ее неугомонность, не подобающая настоящей сеньорите. Ана не обладала классической красотой, как Элена, и тем не менее вскружила голову одному из ее сыновей, а заодно и второму, поскольку Иносенте всегда делал то же, что и брат.

Леонора и представить не могла, что потеряет близнецов из-за девчонки, которая выглядит так непрезентабельно. Пока Рамон не встретил Ану, оба ее мальчика были преданными сыновьями, которые приходили к ней за одобрением всех своих планов и намерений. А теперь эта бойкая коротышка руководила каждым их шагом, а ее эксцентричная идея повторить подвиги своих предков определяла их будущее. Леонора упрашивала, умоляла, рыдала и даже угрожала лишить сыновей наследства, однако Рамон и Иносенте, однажды решив отправиться на Пуэрто-Рико, ни разу не усомнились в своем выборе. Ее раздражало то, что сохранить семью можно было единственным способом — с помощью этой девчонки. Этой непоседливой, упрямой, несговорчивой девчонки. И сейчас, после того как Леонора сдалась и, проделав долгий путь через океан, оставила в Испании друзей и родных и поселилась у черта на куличках, Ана увозила сыновей еще дальше, на Богом забытую плантацию, которую даже ее владелец никогда не посещал, потому что дорога туда была долгой и трудной. Да, существовал только один способ сохранить мальчиков и не обречь их на неопределенное будущее на острове, заросшем густыми лесами: надо было подружиться с невесткой.

— Жаль, что ты не можешь остаться, — жалобно сказала Леонора, пряча досаду за просящей улыбкой. — Рамон вернулся бы за тобой через пару месяцев. В доме на плантации несколько лет никто не жил. Кто знает, какие там условия?

— Я обещала следовать за мужем, куда бы ни бросила нас судьба, донья Леонора, точно так же как и вы, когда выходили за дона Эухенио.

— Я была дочерью военного и знала, что такое кочевать с места на место, следуя за отцом. А ты всю жизнь провела в роскоши.

— Я готова к трудностям, которые нас ожидают, — ответила Ана. Леонора услышала в голосе невестки плохо скрытое высокомерие. — Я много читала об освоении Нового Света.

— Твой прославленный родственник был мужчиной, а кроме того, военным, привыкшим к невзгодам. А ты всего лишь девочка.

— Пусть мне только восемнадцать, донья Леонора, но я сильнее, чем выгляжу. — Ана расправила плечи. — И я полна решимости добиться успеха на плантации. — Она опустилась на колени и своими ладонями накрыла руки свекрови. — Я знаю, вы беспокоитесь, что я стану обузой…

Леонора попыталась высвободить руки, но Ана сжала их и принялась целовать пальцы женщины.

— Обещаю, я буду не помехой, а, наоборот, опорой во всех их начинаниях. Вы же понимаете, не просто случай свел нас с Рамоном. — Ана переглянулась с Эленой, по-прежнему любовавшейся в зеркале драгоценностями, которые отдала ей подруга. — Судьбой мне было уготовано приехать на этот остров и закончить дело, начатое моим предком, доном Эрнаном Кубильясом Сьенфуэгосом.

— Ана, он жил более трехсот лет назад!

— Но, читая его письма и дневники, я чувствовала, что он как будто говорит со мной.

— Безумие! — Леонора резко поднялась, но невестка не сдвинулась с места. — Возможно, это твоя судьба, но не моих сыновей. Мы вырастили их для другой жизни. — Она стояла над Аной и глядела на нее с такой ненавистью, что девушка потупила взор. — И я все же скажу тебе, как уже сказала мужу и сыновьям. — Леонора принялась расхаживать по комнате, крутя на пальце обручальное кольцо. — Я не хочу, чтобы ты, Рамон и Иносенте ехали на плантацию. Все говорят, там опасно. Пираты, как и раньше, высаживаются на берег, а беглые рабы вылезают из своих укрытий в горах и грабят дома. И убивают белых людей.

Леонора закрыла глаза и пошатнулась. Элена кинулась к ней, усадила на диван и посмотрела на Ану, но та лишь пожала плечами, демонстрируя полнейшее недоумение. Элена кивнула на донью Леонору, Ана послушно села на диван с другой стороны от свекрови и принялась вместе с подругой махать перед лицом несчастной женщины руками.

— Тиа Леонора, я уверена, дон Эухенио не позволил бы Рамону и Иносенте ехать, если бы считал, что там опасно, — попыталась успокоить тетю Элена. — Разве вы не согласны?

От волнения Леонора стала задыхаться. Прижав одну руку к сердцу, она принялась обмахиваться платком.

— Может быть, распустить вам корсет? — спокойно поинтересовалась Ана.

Леонора посмотрела на нее так, словно невестка предложила ей раздеться донага на Пласа-де-Армас.

— Немного воды вон из того кувшина. — Элена глазами показала на маленький накрытый столик у двери.

Ана налила полный стакан, и Леонора залпом выпила, потом схватила Ану за руку:

— Что вы будете делать, если один из вас заболеет или поранится? На многие километры ни одного доктора.

— Иносенте поговорил с вашим врачом, и тот дал нам кое-какие мази и научил, как обрабатывать раны, а еще я купила книгу о домашних средствах. Я уверена…

— Эгоистка! — взорвалась Леонора. Она снова встала и склонилась над Аной, которая по-прежнему сидела на диване. — Ты думаешь только о себе! Мои сыновья до твоего появления собирались продолжить дело отца. Они почти каждый день ходили в контору. Но ты уговорила их стать батраками! На острове, которого они сроду не видели! В глуши!

Ты убедила их отказаться от родных, от будущего, даже от своей страны, и все ради собственных фантазий! Фантазий, вскормленных этим проклятым предком!

— Рамон и Иносенте сами этого хотят, донья Леонора. Они приехали сюда не только из-за меня.

Ана не вжалась в диван, как ожидала Леонора, не согнулась, не отодвинулась, не отвела глаз. Она сидела выпрямив спину, словно бросая вызов свекрови, однако на лице ее не отражалось никаких эмоций, и было непонятно, что она чувствует.

— Как только они устроятся, наверное, и мы сможем туда приехать, — тихо предложила Элена.

Ана и Леонора повернулись к ней, словно удивившись присутствию девушки, и обрадовались, что они не одни в комнате.

— Да, непременно! — поддакнула Ана через мгновение с энтузиазмом, который показался наигранным и Элене, и Леоноре.

— Конечно, — ответила женщина с усталым вздохом человека, проигравшего сражение. — Мы приедем. Навестим вас на… как там вы ее называете?

Жарким январским утром они отплыли из Сан-Хуана с того же причала, к которому пришвартовались больше двух месяцев тому назад. Донья Леонора и Элена настояли на том, чтобы тоже поехать в порт, и когда Ана последний раз видела свекровь и подругу, те безудержно рыдали, пока дон Эухенио усаживал их в экипаж. Донья Леонора и Элена уже не могли ничего разглядеть, а Рамон и Иносенте все еще махали им с палубы «Дафны». Их беспокойство о матери трогало до глубины души, однако Ана была рада оказаться подальше от негодования и враждебности свекрови. А еще ее злило то, что Леонора постоянно обнимала и целовала своих сыновей, словно маленьких деток, и начинала всхлипывать при каждом упоминании плантации Лос-Хемелос.