Лестница на небеса - Светлана Полякова Страница 17

Обернувшись, она снова встретилась с недобрым взглядом прищуренных глаз — слава богу, на сей раз Лена была одна. Без своих друзей.

Она стояла в самом конце коридора, у лестницы, прислонившись к ней спиной, и, лузгая семечки, рассматривала Мышку.

«Какого черта она ко мне пристала», — подумала Мышка, уже догадываясь, что теперь ей придется еще труднее. Такие вот глаза не обманывают. Раз эта девица наметила ее в качестве жертвы, придется побороться…

Словно прочитав ее мысли, Лена усмехнулась — криво, одним уголком рта. Потом сделала шаг в Мышкину сторону. Мышка невольно отступила, ругая себя за этот непроизвольный жест самосохранения.

И тут же почувствовала, как ее плечи оказались в чьих-то руках.

— Простите, — пробормотала она.

— Вообще-то надо смотреть, — произнес женский голос за ее спиной.

Мышка еще раз извинилась, на этот раз обернувшись. Женщина была довольно молодой, высокой, в синем строгом костюме. В ее глазах было что-то живое, насмешливое, и она улыбалась. Это и есть новая директриса, догадалась Мышка.

— А почему ты не на уроке?

— Меня задержала Таня…

Она поймала себя на том, что оправдывается. Невольно, хотя наверняка раньше она не стала бы этого делать. «Будто я твердо решила стать хорошей девочкой, — усмехнулась она про себя. — До тошноты хорошей…» Скорее всего, это просто из-за стихов, которые уже кружились в ее голове белыми птицами — еще хаотичные, бестолковые, но — и тут уж не поспоришь, — когда они появлялись, Мышка становилась беспомощной.

— Понимаете, она говорила со мной о турнире…

— Ах да. Танечка уже зашевелилась… Ну что ж, хорошо… Она пошла дальше, легко ступая на высоких каблуках, а Лены уже не было.

Мышка вздохнула с облегчением. Хотя бы это, успокоила она себя. Словно ей было важно, что эта странная девица не увидела ее «хорошей девочкой». Как будто это важно…

«Да уж, — покачала она головой. — Ив самом деле, неприятности сегодня преследуют меня. Слава богу, пока я от них счастливо избавляюсь».

Она открыла дверь в класс и на секунду снова вспомнила странные глаза этой Лены. Разве можно так ненавидеть незнакомого человека, подумала она, пожимая плечами. Впрочем, это такие странные люди… Кто их, в самом деле, может понять?

* * *

«И если все в Его руках, я просто подчиняюсь… Единственный, кому я могу подчиниться, — Он…»

Он резко остановился, подняв глаза. «Как я здесь оказался?» — подумал он. Перед ним высилось серое трехэтажное здание. Памятник — отчего-то тоже серый, с горбоносым профилем. Почему они так любят серое? — подумал он. Школа непременно должна быть этого цвета… Словно они хотят, чтобы обилие серого в конце концов проникло в мозги, стало главным цветом, вытеснив остальные краски…

Но как, как он здесь оказался? Или ноги сами привели его сюда, к этому месту?

Он покачал головой и невольно рассмеялся. На секунду ему показалось, что он видит там, через стену, одно яркое пятнышко. Наотрез отказывающееся подчиниться. Маленькую птицу. Колибри…

При мысли о ней его душу затопила нежность, он улыбнулся, представив ее, всегда готовую к защите своего радужного оперения. А потом понял, как ей трудно. Гораздо труднее, чем ему. Потому что он — взрослый, привыкший уже, а она… Маленькая. И тут же вспомнилась его недавняя грубость. Теперь она не придет. Она останется совсем одна. В этом одиночестве ей предстоит жить долго, и, возможно, однажды она сдастся…

Он сделал шаг в сторону школьных дверей — порывисто, точно подгоняемый ветром.

— Молодой человек, не угостите сигаретой?

Он вздрогнул. Голос, прозвучавший за его спиной, рывком вернул его на землю. Последняя мысль задержалась в голове — она маленькая, но теперь все приобрело другую окраску. Она маленькая — а ты? Что ты можешь ей предложить?

Он обернулся.

Перед ним, слегка расставив ноги, стояла девица в коротком, обтягивающем форменном платье. Ее глаза показались ему узкими, недобрыми.

— Си-га-ре-ту… — лениво повторила она, растягивая каждый слог.

Он молча достал пачку, протянул ей.

Она достала сигарету — выбила ее щелчком и поблагодарила легким наклоном головы. Ему почудились в ее голосе издевательские нотки. Но он тут же одернул себя. «Странно, — подумал он, отойдя на приличное расстояние. — Во-первых, я ее уже где-то видел. А во-вторых, она ровесница Мышки. Явно ее ровесница. Но вот маленькой я бы ее никогда не назвал. Наоборот…»

Он даже обернулся, чтобы понять, так ли это.

Девица стояла, положив портфель у ног, и курила, глядя на него. Заметив, что он обернулся, она растянула губы в улыбке и подмигнула ему.

Он даже не мог объяснить себе, почему ему стало так гадко. Быстро повернувшись, он пошел прочь. Сам еще не зная, куда идет. И почему уходит отсюда — ведь еще пять минут назад он был уверен, что сюда его привел Бог.

Теперь ему казалось, что он обманывал себя, выдавая желаемое за действительность. Это все — из разряда «может быть», убеждал он себя. Может быть…

С каждым шагом он все больше возвращался к прежним мыслям — он взрослый. Она ребенок. И то, что он принимает за любовь, — может быть, только нежность к замерзающему птенцу?

Теперь он шел мимо железнодорожной насыпи. И где-то далеко гудел поезд… Он остановился, невольно прислушиваясь, и удивленно отметил — снова ему показалось, что это предупреждение. Угроза. Как будто кто-то требовал от него — отстань от этой девочки. Уйди.

Он поднял голову, пытаясь оторваться от этих мыслей, как отрываются от земли, и увидел, что небо стало серым. Таким же серым, как стены школы. Таким же серым, как лицо той девицы… Таким же серым, как мир, который окружал его сплошной стеной, и с каждым гудком приближающегося поезда стена становилась все ближе, и небо тоже, и он знал — настанет момент, когда он окажется стиснутым со всех сторон, и тогда…

Он вздохнул — судорожно, впуская в легкие воздух свободы. И усмехнулся — ему в самом деле стало легче.

— Тогда я услышу этот чертов поезд в последний раз, — пробормотал он. — И то слава Богу…

День пролетел незаметно. Мышка исписала все свои школьные тетради мелкими буквами. Рифмуя, она так увлеклась, что и в самом деле ничего не слышала, не видела, точно оказалась вдали, на огромном белом облаке, сама с собой…

Ее не трогали. То ли всем учителям уже сказали, что Краснова будет принимать участие в этом турнире, то ли просто боялись ее потревожить, как боятся потревожить больного…

Мышку это мало заботило. Она писала, стараясь впервые в жизни запомнить эти бессвязные строчки, и с удивлением обнаружила, что они бессмысленны лишь на первый взгляд. А если повнимательнее присмотреться — там можно даже найти ответ… Как будто нечто внутри ее гораздо лучше знало, что ей надо делать. «Отторгнута от твоего лица, ищу тебя в старинных зеркалах»… Строчка пришла внезапно, но Мышка знала — именно там она сможет его найти. Нет им обоим места в современном им мире. Где-то там, очень далеко. В старинном зеркале… Надо найти его, и тогда они там отразятся вдвоем. И Мышка получит ответ, что ей делать. Прочтя эту строчку, она уже была не так уверена, что ушла оттуда, из их странной квартиры, навсегда. Она даже попыталась вспомнить, не притаилось ли там старинное зеркало, но так и не смогла… «Значит, имеется в виду зеркало души». Чьей-то души…