Святая, смешная, грешная - Виктор Ермаков Страница 17

Я поняла, что ещё минута, и я могу расплакаться, поэтому продолжать про семью, детей и так далее точно не стоит. «Тем более, делать это за рулём, – улыбнулась я, – а то того и гляди въедешь в зад его «Порше».

На Крымском мосту Костя сбавил ход, пытаясь понять, где будем парковаться. Встать у парка Горького можно было даже и не мечтать. В выходные и праздничные дни – это почти безнадёжное занятие. Машины стояли повсюду. Пришлось двигаться с черепашьей скоростью, выискивая любую возможность всунуть свою машину на свободное место. Увидев отъезжающую от обочины машину, Костя остановился, показывая мне рукой, чтобы я парковалась, а сам поехал дальше в надежде, что и ему улыбнётся счастье. Счастье улыбнулось на Ленинском проспекте, в десяти минутах от места, где остановилась я.

– Кать, ты посиди в машине, чтобы не потеряться. Я скоро подойду, – прозвучал его голос в телефонной трубке.

Оглядевшись по сторонам, я согласилась: «Да, лучше посижу в машине».

Действительно, теплым вечером в предпраздничный день возле парка Горького было не протолкнуться – гуляли семьями с детьми и просто парами. Много молодых людей по одному или целыми компаниями, весело смеясь, перебивая друг друга рассказами, шли в сторону парка. Ветеранов, увешанных орденами и медалями, было меньше. Намного меньше. Наверное, сейчас они все, кто может ещё ходить, на Поклонной горе, поэтому в этой весёлой разношёрстной толпе их так мало. А может, просто потому, что их вообще мало. Мало осталось. Грустно думать, что пройдёт ещё совсем немного лет, и в живых не останется никого из тех, кто ценой своей жизни добывал победу. Завтра их праздник, вернее, конечно, это наш общий праздник, но благодаря именно им у нас есть этот праздник. Как собственно, возможно, и сами наши жизни.

Лёгкий стук в стекло машины отвлёк меня от грустных мыслей. Костя открыл дверь и протянул мне руку:

– Ну что, пойдем гулять?»

– Идём, – опершись о его руку, я вышла из машины. – Только знаешь, – я на секунду остановилась, подыскивая слова, – я хочу тебе кое-что сказать.

– Надеюсь, что-нибудь хорошее, – положив руки на плечи, приблизившись ко мне почти вплотную и глядя в глаза, спросил Костя. – Если хорошее, то я весь в внимание, – улыбнулся он.

– Костя, извини меня за ту нелепую шутку.

– За какую? У тебя их много, – сделав вид, что не понимает о чём речь, пытался отшутиться он.

– И что, все такие нелепые? – подыграла ему я.

– Ну, нет. Есть парочка нормальных, – продолжал в том же духе он.

– Костя, ну хватит шутить, я серьёзно. Действительно, глупо вышло с той шуткой, я это учту. Как и все твои слова. И о том, что ты мне будешь верить, в том числе. А ты действительно ревнивый?

– Действительно, – произнёс он серьёзно. – И хочешь моего совета?

– Конечно.

– Не давай мне повода для ревности.

– Хорошо, обещаю, – глядя ему в глаза, произнесла я. – А ты обещаешь?

– Обещаю, – не отводя глаз, произнёс он.

– Какое-то ребячество, – произнесла я. – Встречаемся всего второй раз, а говорим какие-то серьёзные слова, даём какие-то обещания.

– А что, тот месяц переписки ты не берешь в счёт? Думаешь, он ничего не значит для нас? Мне кажется, в переписке мы были честны и откровенны. За этот месяц мы успели узнать друг о друге гораздо больше, чем некоторые узнают за год совместно прожитой жизни. Поэтому те слова обещания, которые я сейчас произнёс, не считаю преждевременными или несерьёзными.

Как же всё-таки хорошо, что уже сумерки и он не видит блеска радости или слёз в моих глазах. Ведь действительно, порой встречаешься не один месяц, а сказать или услышать подобные слова как-то не получается. Или просто не хочется? Нежно поцеловав, я взяла его под руку и сказала:

– Ну что, идём гулять?

«Ох, Катюха, что-то ты такой сентиментальной стала… С чего бы это?» Это риторический вопрос. «Ты же прекрасно знаешь, в чём дело, и ты отлично знаешь ответ – ты просто влюбилась!» От этой мысли на душе стало приятно, легко, хотелось сказать Косте, что-то очень хорошее, доброе, ласковое и нежное. Что-то не припомню за несколько последних лет, чтобы меня посещало такое настроение, желание самой признаться в любви. А как же Александр? Мой последний роман, моя последняя любовь… Да, конечно, всё было – и долгожданные встречи, и хороший секс, ревность, переживания… всё было. Не было только того внутреннего комфорта и спокойствия, предчувствия, что это серьёзно и надолго, которые дарят мне отношения с Костей. И уж совсем не припомню, чтобы у меня возникло желание признаться Саше в любви. В отношениях с Костей всё по-другому. Совсем по-другому. Что-то не то происходит со мной. Что-то не то…

Я пыталась освободиться от мыслей, которые приятной волной подхватывали меня и уносили в завтрашний день, рисуя радужные перспективы наших с Костей отношений. «Ах, мечты, мечты!» – улыбнулась я про себя. Завтра будет завтра, и что оно принесёт нам, одному Богу известно. А сегодня мы вместе. Отличный тёплый вечер, нам хорошо, и я влюблена. А он? Я посмотрела на Костю: «А куда он денется? Влюбится и женится!» Дурацкая песенка или присказка. Всякая ерунда лезет в голову. Наконец я смогла отогнать эти мысли о завтрашнем дне и стала наслаждаться сегодняшней реальностью, а не какой-то эфемерной перспективой.

– Ну, что, посмотрим, что тут изменилось, – сказал Костя улыбаясь.

Он пребывал, как и я, в отличном настроении, и вечер обещал нам только хорошие эмоции. Вместе с потоком людей, держась за руки, мы миновали колонны центрального входа в парк. Пройдя несколько метров, мы остановились на площадке, слева от гранитных ступеней, ведущих вниз. Отсюда центральная часть парка была видна как на ладони. Стояли молча, вспоминая истории, события, эмоции, встречи, связанные с этим парком. Они непременно были – у каждого из нас в разное время, в разных ситуациях, с разными людьми. И чаще всего всплывали воспоминания с хорошим оттенком лёгкой грусти об ушедшем навсегда времени.

– Ты же в Чехове родилась? – спросил Костя. – Наверное, в детстве приезжала сюда с родителями, зимой – на каток, летом – на карусели? А я в Москву перебрался десять лет назад, я писал тебе в «Одноклассниках», наверное, помнишь.

– Да, конечно помню, ты родился в Новосибирске, потом жил… Как этот городок называется? Дай вспомнить. По-моему, Компотовск. Запамятовала.

– Кать, я тебя прибью сейчас, какой Компотовск? Киселёвск! От слова «кисель», а не «компот». А вообще там нет никого киселя, там есть только уголь. Кстати, я работал, правда, совсем немного, на одной из шахт. Как-нибудь расскажу тебе.

– Ты как-то совсем коротко писал об этом. Обещай, что когда-нибудь расскажешь подробнее, мне интересно. Бывала ли я здесь в детстве? – с оттенком лёгкой грусти спросила я. – Бывала, конечно. Только с мамой. Отца я почти не помню.

– Нет, мы куда-то не в ту сторону направили свою память, давай лучше поговорим о сегодняшнем дне. Мне кажется, это куда более интересное и приятное занятие, – обняв меня, произнёс Костя. – Прекрасный день, прекрасный вечер, самая красивая девушка рядом со мной! Что может быть приятнее?