Звездные ливни - Татьяна Басанская Страница 17

Путь к Новгороду был долгим, и хоть тревожно было на душе у Позвезда, невольно все мысли его сейчас обращались к спасенной боярышне.

Поначалу князь считал, что не решился оставить незнакомку в Переяславле лишь потому, что привязался к ней, как привыкают к щенку или котенку. Он много дней и ночей не отходил от лежащей в беспамятстве девушки, смотрел в нежные, доверчивые глаза, затянутые туманом, гладил мягкие волосы и был убежден, что бедняжка очнется, если он будет рядом с ней. Но когда это произошло и девушка уставилась ему в глаза осмысленным взглядом, Позвезда стало мучить странное ощущение, что ему знакомы эти ясные глаза необычного лилового цвета. Ему стоило лишь на одно короткое мгновение заглянуть в ее сияющие очи, как уже не хотелось от них отрываться. Никогда.

Стояло чудесное солнечное утро. Розовое солнце медленно поднималось ввысь, пытаясь согреть застывший от зимней стужи мир. Белоснежные деревья, словно сказочные великаны, обступили с обеих сторон княжеский обоз. Красногрудые снегири бойко клевали сладкие ягоды на придорожных рябинах. Где-то в отдалении мирно стучала секира дровосека.

Купава сидела в своих санях, зарывшись в меха и подушки. Позвезд лихо гарцевал рядом с ее повозкой, весело улыбаясь, и девушка не могла отвести от него глаз. Она поражалась тому, что прежде не видела молодого князя ни в Киеве, ни в Вышгороде. Впрочем, неудивительно: ведь все помыслы ее еще полгода назад были заняты только Глебом. На мгновение легкий стыд заставил зарумяниться девичьи щеки. Ласа оказалась права. Как же легко Купава забыла о своем друге… А ведь Глеб и Позвезд — братья.

Девушка до боли прикусила губку, чтобы заставить себя отвлечься от мыслей о своем спасителе, но, бросив в его сторону мимолетный взгляд, вновь забыла обо всем на свете. Уж очень хорош был переяславский князь: высокий, стройный, широкоплечий, с губами нежными, словно у девушки, с чарующей белозубой улыбкой и ясными очами, удивительными для его смуглого лица. Пылает огнем багряный плащ, скрепленный на плече затейливой пряжкой, навершие высокого шлема украшает сверкающий на солнце соболиный мех, в ножнах, украшенных золоченым орнаментом, покоится надежный меч, а сильные руки уверенно держат повод вороного жеребца изумительной красоты. Ах, если бы Позвезд оказался тем таинственным незнакомцем!.. Только вряд ли. Когда князь снимал рукавицы, на пальцах у него мерцали лишь два кольца с яркими самоцветами, и отдаленно не напоминающими серебряный перстенек с лиловым камешком.

* * *

Казалось, что дороге не будет конца, но совершенно неожиданно лес стал редеть. Еще пара поворотов — и вот уже вдали показались башни новгородского кремля. Среди них в лучах яркого солнца весело блестели золотые кресты на маковках церквей и дружно поднимались к небесам голубоватые столбы дыма.

Все вокруг обрадованно зашумели, радуясь окончанию долгого пути, а Купава внезапно почувствовала разочарование. Как жаль, что их путешествие так скоро завершилось. Теперь у Позвезда, конечно, будет полно совсем других забот.

Так оно и вышло. Сразу же по приезде в Новгород князь велел пригласить к девушке лучшего в городе лекаря, чтобы тот осмотрел его подопечную. Иноземный врач признал, что о здоровье девушки беспокоиться не стоит, и посоветовал лишь не торопиться с долгими прогулками по городу — ведь зимние морозы крепчали день ото дня. И после этого переяславский князь и думать забыл о Купаве. При редких встречах он лишь холодно кивал головой и быстро удалялся.

Потянулись долгие дни, полные грусти. Вышегородской боярышне отвели небольшую, но весьма теплую светлицу с маленьким окошечком. В углу комнаты находилось ложе с теплым пологом, на полу раскинулся медвежий мех, вдоль стен стояли длинные лавки, устланные разноцветными ткаными покрывалами, и пара высоких сундуков с одеждой, которую Позвезд велел своим слугам купить на торгу у иноземцев. За Купавой ухаживали, словно за княжной, но мысли об отце, матушке и особенно о меньшом братике печалили девушку до боли в груди. Тревога томила сердце, и не с кем было поделиться своей тоской.

Сидеть в одиночестве в светлице было нестерпимо грустно, и Купава с осторожным любопытством бродила по княжескому терему. При этом она старалась не попадаться на глаза суровому новгородскому князю. Ярослав всегда недовольно морщился, когда у него перед глазами оказывалась девушка, привезенная на его подворье младшим братом. В отличие от Позвезда правитель Новгорода был светел ликом, имел серые глаза и льняные волосы, мягко опадающие на плечи. Ярослав мог бы казаться приятным собой, но уж слишком был холоден и строг. Казалось, его четко очерченный рот и вовсе не умеет улыбаться. Те, кто помнил мать Ярослава, княгиню Рогнеду, уверяли, что своим обликом и нравом он удался в нее.

Когда домашние новгородского князя собирались вечером за общим столом, Купава едва притрагивалась к пище и украдкой бросала осторожные взгляды в сторону Позвезда. Переяславский князь отвечал ей все той же спокойной улыбкой, в которой читалась вежливая приветливость, смешанная с равнодушием. Замечая их взгляды, Ярослав обычно сердился и зло крутил светлые усы длинными пальцами, на которых сверкали красивые перстни.

* * *

Позвезд не мог понять, что происходит с ним, и все время ругал себя за то, что привез Купаву в Новгород, оторвал от родного дома и близких людей и обрек на одиночество. Но общаться с ней, как прежде, он теперь не мог.

Ярослав встретил младшего брата весьма настороженно. Он давно понял, что близится время тяжелых испытаний и потому основательно усаживался в Новгороде, ласкался к новгородцам, и те отвечали ему добром, ценя быстрый его ум. В задушевных беседах и на пирах давались обещания: князь сулился поставить Новгород выше других городов, навсегда освободить от платежа ежегодной дани. Ярослав знал, что отец готовится отдать великий стол Борису, и твердо решил оторвать свои земли от Киева. Оказаться под властью у младшего брата — нежного, нечестолюбивого юноши — было стыдно и печально.

Кроме того, давно известно, что к власти рвется Святополк и для него хорошей опорой будет его тесть, Болеслав польский. Можно лишь догадываться, какая участь ожидает сыновей Владимира, если Святополк добьется желаемого. В лучшем случае, им предстоит признать власть нового великого князя: послушно платить дань и ожидать, что в любой момент Святополк может лишить их собственных уделов. Этого Ярослав допустить не мог и потому решил, что Новгороду уже сейчас следует обрести свободу от власти киевского князя.

Отцу, видимо, что-то стало известно о его замыслах. Именно поэтому он и прислал к нему Позвезда. Наверно, рассчитывает на то, что мальчишка, славящийся красноречием, сумеет образумить старшего брата, а заодно разузнает о его думах. Что ж, пусть поживет в Новгороде и убедится в том, что лучше дружить с новгородским князем, нежели с вышегородским хищником. Пусть набирается ума-разума. Подумать только — вздумал увлечься дочерью боярина Блюда! Как можно было поверить этой девчонке!

Многие были уверены, что именно Блюд приложил руку к убийству князя Ярополка. Не было никакого сомнения, что боярин теперь захочет во искупление своего греха вернуть Святополку Киевское княжество, которого тот лишился из-за гибели отца. И дочь Блюда ничуть не лучше своего батюшки.