Мой спаситель - Глиннис Кемпбелл Страница 17

Не успела Лине разложить все свои образцы, как появился золотоволосый знатный господин, прицениваясь к отрезу желтой ткани.

— А, камвольный шафран, — заметила она, и на губах ее расцвела очаровательная улыбка, несмотря на то, что она явно пребывала не в лучшем расположении духа. — Этот цвет получается после применения редкого экзотического растения, сэр. Если мне будет позволено высказать свое мнение, он прекрасно подходит вашим волосам.

Мужчина был явно польщен ее комплиментом. Глаза у него засверкали, и он одобрительно провел рукой по ткани.

Дункану он не понравился. И еще ему не понравилось, как Лине с ним разговаривает: она будто уговаривала его не ограничиваться покупкой только ткани. Он выпрямился и грозно взглянул на покупателя. Тот смутился и быстро отошел.

Лине резко развернулась к цыгану, сжав кулачки.

— Что вы себе позволяете? — прошипела она.

— Я никогда не доверяю мужчинам, которые носят желтое, — нагло заявил он, сокращая дистанцию между ними.

Она смотрела на него так, словно он свалился с луны.

— Ваша выходка только что обошлась мне в целое состояние. Вы хоть представляете, сколько стоит эта камвольная ткань?

Он прищурился.

— Я не стану учить вас продавать ваши ткани, а вы предоставьте мне решать, как лучше защитить вас.

— Я уже говорила вам, что мне не нужна ваша защита, — выпалила она.

Но тут к лотку подошли две молодых леди, и Лине поневоле пришлось взять себя в руки и снова улыбаться. Дункан вежливо кивнул симпатичным служанкам. Те захихикали. Лине загородила его собой, пытаясь привлечь их внимание к отрезу нежно-голубого цвета, но они только мельком взглянули на ткань. Их не интересовала материя, которую могла предложить Лине. Их интересовал он. Он подмигнул одной из них. Служанка покраснела и пробормотала что-то своей подружке, прикрывая рот ладонью.

— Что-нибудь уже привлекло ваше внимание, леди? — насмешливо спросил он, обводя широким жестом ткани, разложенные на лотке.

Девушки снова захихикали. А потом, или от смущения, или не зная, как вести беседу далее, они поспешили прочь, очаровательно взмахнув ресницами на прощание.

Лине одарила его испепеляющим взглядом.

— Вы мешаете мне работать.

Он с поклоном удалился в менее приметное местечко позади прилавка.

— Мои извинения, — произнес он, хотя совсем не чувствовал себя виноватым — он наслаждался своим положением.

— Тебе, цыган, может, и не нужны деньги, зато они нужны мне.

Он фыркнул.

— Учитывая, сколько вы унесли из сундуков де Ваэров, я бы сказал, что вы можете прожить остаток жизни в комфорте и достатке. Хотя этот остаток и вправду может оказаться очень коротким для того, кто осмеливается оскорблять морских разбойников.

Она буквально онемела от удивления.

— Леди Алиса заплатила не завышенную цену за выбранные ткани, — защищаясь, заявила она. — Что касается морских разбойников…

— Морских разбойников? — вмешалась краснощекая толстуха, рассматривавшая черное сукно. — Это что, краденые товары?

— Вовсе нет, — поспешила уверить ее Лине, бросив грозный взгляд на Дункана. Он послушно перешел на дальний конец лужайки, но перед этим одарил ее своей самой очаровательной улыбкой. Он расслышал, как она защебетала: — Это все добыто честным трудом, миледи, и как вы умно поступили, обратив внимание на этот черный в зеленую полоску материал.

Впереди долгий день, решил он, прислонившись спиной к вязу и скрестив на груди руки. И еще ему предстоит достойная Геркулеса задача — отгонять мошенников от его ангела с живыми блестящими глазками, дразнящей улыбкой и божественной фигуркой.

Легкая улыбка заиграла на его губах. Да, ему предстоит дьявольски трудная работа. Но ведь кто-то же должен охранять ангелов здесь, на земле.

Лине была уверена, что к концу дня цыган уйдет. Ведь к тому времени он наверняка устанет от собственной игры, увидев, как она погружена в свою работу и поэтому редко обращает на него внимание. Но он никуда не ушел, а, встав по другую сторону лотка, скрестил на груди руки и наблюдал за купцами, проходящими мимо людьми, но больше всего за ней. Ей казалось, что стоит поднять глаза — и она встретится с ним взглядом.

Это плохо влияло на ее бизнес. Сегодня она не продала и десяти локтей ткани, и надежды наверстать упущенное почти не осталось. Солнце уже клонилось к горизонту, и его закатные лучи золотили товары Лине. В воздухе висел резкий запах угасающей ярмарки — запах гнилых яблок, конского навоза, прокисшего пива.

Вскоре на лужайке разведут большой костер. Все желающие смогут поджарить на огне мясо или яблоки либо же купить угощение у бродячего торговца. Кое-кто из купцов уже собрал свои товары и отправил их с обозами домой. Но деревушка Авендон, в которой проживала Лине и располагался ее склад, находилась слишком далеко, чтобы ездить туда каждый вечер, поэтому Лине ночевала в палатке.

— Что бы вы хотели сегодня на ужин, миледи?

Лине испуганно схватилась за сердце. Она даже не видела, как цыган пересек лужайку.

— Пирог с мясом? Баранью ногу с горячей кашей?

— Нет. Я съем небольшую вяленую селедку и…

Цыган недовольно скривился.

— Вяленую селедку? — он осуждающе покачал головой. — Это не еда. Это наказание. Вы должны нормально питаться.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он уже остановил пробегавшего мимо мальчишку, вложил ему в ладошку несколько монет и что-то прошептал на ухо. Одному Богу известно, откуда у него взялись деньги, но она сомневалась, что когда-либо снова увидит их или мальчугана.

Ее ждал большой сюрприз. Еще не успели она с Гарольдом убрать ткани, как парнишка вернулся с корзиной снеди, которой хватило бы на настоящий пир. Цыган, должно быть, купил не меньше десятка пирогов с мясом и фруктовых сладостей. В корзине также лежало говяжье бедро, здоровенный кусок твердого сыра и даже кувшин эля. Она стояла с открытым ртом, а цыган подошел к ней и сунул пирог с мясом прямо в рот.

— Надеюсь, вам нравится молодая баранина, — сказал он.

Прежде чем она смогла ответить, он крикнул:

— Гарольд! Дай отдохнуть своим старым костям. Я принес ужин.

Гарольд бросил сворачивать ткань и радостно заковылял к нему, даже не поинтересовавшись, откуда взялось угощение.

— Небось, селедка надоела до чертиков? — подмигнув, спросил у него цыган.

— О, да, — Гарольд облизнул губы.

Лине, несомненно, набросилась бы на цыгана с упреками, что он опять лезет не в свое дело, но рот у нее был еще занят, она доедала пирог с молодой бараниной. Он действительно был превосходен, с хрустящей корочкой, а мясо оказалось нежным и сочным. Он, безусловно, был значительно вкуснее постылой вяленой селедки с черствым хлебом. Но она скорее отрежет себе язык, чем скажет ему об этом.