Украденные небеса - Кимберли Кейтс Страница 17

Нора судорожно сглотнула и невольно попятилась — Кейн отошел от двери и теперь медленно приближался к ней; при этом взгляд его был прикован к ее губам.

— В чем дело, сэр? — пробормотала она.

— Мисс Линтон, мне вдруг пришло в голову, что прежде я ни с кем не обручался. Мы с Делией бежали, поддавшись влиянию страсти. Впрочем, я не об этом… Видите ли, мне кажется, что мужчина должен поцеловать женщину, с которой помолвлен.

— Но мы с вами не обручались! Возможно, ничего не… — Нора внезапно умолкла. Казалось, под взглядом Кейна она лишилась дара речи.

Сейчас Эйдан находился совсем близко от нее. И он по-прежнему смотрел на ее губы. Тут он вдруг улыбнулся и проговорил:

— Мы с вами и впрямь не обручены… Пока не обручены, но все же нам не следует забывать о традициях. То есть о традиционном поцелуе.

Тут губы Кейна приблизились к ее губам, и Нора почувствовала жар его дыхания. Как ни странно, но ей вдруг захотелось, чтобы он прижался губами к ее губам, захотелось, чтобы сэр Эйдан ее поцеловал. Но он внезапно отступил на шаг, потом снова направился к двери. В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.

Дрожа всем телом, Нора приложила к губам кончики пальцев. Нет, Эйдан Кейн был совсем не тот человек, о котором она мечтала. Он эгоистичный и жестокий. К тому же он ясно дал понять, что женщинам не стоит обольщаться на его счет и строить воздушные замки.

«Когда я покидаю дочь, то становлюсь совершенно другим человеком», — кажется, так он сказал.

Нора подошла к туалетному столику, на котором стоял подсвечник с горящими свечами, покидая в спешке комнату, сэр Эйдан забыл его забрать.

На полированной столешнице красного дерева все еще громоздились в беспорядке женские безделушки — хрустальный флакон из-под духов, полураскрытый веер с изображением сцены обольщения Венеры, серебряная шкатулка с изящными инициалами Д.К., выгравированными на крышке. И… записка?

Да, у самого зеркала белел сложенный квадратик бумаги, скрепленный красной восковой печатью, оберегавшей послание от любопытства посторонних.

Нора уставилась на записку. Она снова и снова перечитывала надпись, выведенную свежими чернилами: «Леди…»

Может, это послание одного из любовников Делии Кейн? Нет, едва ли. Ведь сэр Эйдан сказал, что его жена умерла, когда Кассандре было пять лет от роду. Если бы письмо относилось к тому времени, то чернила давно бы выцвели, а бумага пожелтела.

Но кому же в таком случае адресована записка? Неужели ей, Норе Линтон? Подобное представлялось совершенно невероятным, но все же…

Одолеваемая зловещими предчувствиями, Нора взяла сложенный листок и тотчас же почувствовала, как по спине ее пробежали ледяные мурашки. Собравшись с духом, она сломала сургучную печать и прочитала написанные на клочке бумаги строчки, которые гласили:

Три драмы суждено увидеть замку, Несущему проклятие убитого повстанца: Принцессу, запертую в башне, Хозяйку, павшую от рук злодея-мужа, И женщину, заблудшую у бездны ада. Беги, пока его огонь тебя не тронул.

Нора замерла на несколько мгновений. Затем окинула взглядом комнату, словно ожидала увидеть призрак с пятнами чернил на прозрачных пальцах и таинственным предупреждением на овеянных холодом устах.

Ненависть и горечь. Нора слышала, как эти едва сдерживаемые чувства прорывались в голосе сэра Эйдана Кейна. «Мать Кассандры была бессердечной эгоисткой… Верьте любым слухам обо мне… Возможно, они соответствуют действительности…» — кажется, так он говорил.

О Господи, неужели… Нора похолодела. Неужели Эйдан Кейн убил свою жену, а эта записка — предупреждение?

Ночи в Раткенноне всегда тянулись бесконечно и были полны мучений. В дневные часы, когда по замку разносился веселый голосок Кассандры, Эйдан мог хотя бы на время забыться, мог подавить терзавшие его угрызения совести.

Но после того как дочь удалялась в свои покои в башне замка, к Эйдану возвращалось привычное состояние тревожного напряжения, заставлявшее его бродить по коридорам. Он сам себе казался приговоренным к смертной казни узником, с ужасом внимавшим ударам молотка плотника, возводившего для него виселицу, на которой ему суждено было встретить свой неминуемый конец. Его мучила мысль, что ловушка, в которую он себя загнал, рано или поздно захлопнется, только он не знал, когда именно судьба нанесет ему завершающий удар.

С ощущением собственной беспомощности Эйдан боролся единственным известным ему способом — изнурял себя ночными скачками, после которых возвращался в Раткеннон ужасно усталым, падал без сил на кровать и забывался тревожным сном. Только это позволяло ему не думать о своей жизни, не задумываться о будущем.

Но в эту ночь, погоняя своего жеребца по бесконечным ирландским холмам, он думал о том, что его жизнь внезапно изменилась.

И виновата в этом была темноглазая женщина — словно ангел, сошедший с небес, она даровала ему отпущение грехов.

Нора Линтон.

Это имя являлось ключом, способным отворить любые двери, даже двери самых лучших домов Лондона. Благодаря Норе Кассандра сможет войти в высшее общество, и для этого он, ее отец, должен был решиться на поступок, исполненный эгоизма и низости. Да, для этого ему, Эйдану Кейну, придется пожертвовать теми крохами порядочности, что еще сохранились в его душе. Но решиться на такой поступок было не так-то просто. Временами ему хотелось отказаться от своего замысла, хотелось посадить Нору в карету и отправить прочь, подальше от Раткеннона.

Но ведь не он ее сюда пригласил… Она приехала в Раткеннон в надежде обрести мужа, а он только собирался дать ей то, что она искала. В Раткенноне злодей-отчим до нее не доберется, и у нее появится свой дом. А Кассандра не только обретет советчицу, но и получит доступ в высшее общество — во всяком случае, Эйдан очень на это надеялся.

Он натянул поводья, едва успев остановить Отважного на краю уступа, и взглянул вниз — там по воде растекался лунный свет и рокотал прибой. Слушая музыку моря, Эйдан чувствовал, как его сердце наполняется уверенностью — теперь он уже не сомневался в успехе.

Эйдан развернул жеребца и уже хотел отъехать от края утеса, но тут вдруг раздался какой-то странный звук. Придержав коня, он обвел взглядом нагромождение камней и заросли вереска, густо покрывавшие окрестные холмы. Может, ему просто почудилось?..

До него доносились отчетливые шумы — шепот ветра в кронах деревьев и шорох мелких животных, скрывавшихся в траве. Но все это были самые обычные ночные звуки, к ним он давно уже привык. И все же… Эйдан вдруг почувствовал, как по спине его пробежали мурашки; в эти мгновения он был почти уверен, что кто-то наблюдал за ним, но кто именно?

Впрочем, Эйдан Кейн никогда не питал иллюзий, он прекрасно знал: если бы взгляды, исполненные ненависти, могли убивать, то местный люд, населявший эти дикие ирландские пустоши, давно отправил бы его в могилу. Его смерть стала бы подходящей расплатой за гнусные деяния, совершаемые его предками на протяжении столетий.