Тайна раджи - Хари Нараян Апте Страница 17

Неожиданно его уединение было нарушено. К радже неслышно подошла телохранительница и, пав на колени, обратилась с такими словами:

— Божественный! Сюда пришла служанка с женской половины. Говорит, что ее прислала госпожа с письмом к самому повелителю. Дворцовый надзиратель по милосердию своему оставил ее у входа, сказав, что узнает настроение раджи и испросит у него позволения. Какова будет воля государя?

Слова телохранительницы вывели Дханананда из оцепенения.

— Что, что? Что такое ты говоришь? Служанка от госпожи? С письмом? В такое время? Что же содержится в письме? — проговорил он, то ли обращаясь к телохранительнице, то ли разговаривая сам с собой.

Телохранительница застыла на месте. Радже не хотелось никого видеть, но тут же он подумал, что не стоит оставаться наедине с этим злым наваждением и, пожалуй, лучше отвлечь себя каким-нибудь делом. Поэтому он сказал:

— Ступай! Пусть впустят служанку с письмом. Скажи стражникам, что я так приказываю, и приведи ее сюда.

Телохранительница отошла к двери и вернулась с посыльной. Служанка, как положено, простерлась ниц перед раджой и, сложив над головой руки в почтительном приветствии, промолвила:

— Божественный повелитель, моя госпожа шлет вам это письмо. Соблаговолите прочесть и отдать распоряжение бедной рабыне.

Взглянув на служанку, раджа Дханананд заметил, что не помнит, чтобы он видел ее раньше, но в то же время лицо ее было как будто знакомо ему. Но он не стал раздумывать над этим; а обратился к письму — вскрыл и стал читать.

«Будь благословен! Может быть, великий царь будет гневаться на свою рабыню за это письмо и захочет наказать дерзкую. Но да подарит он ее своим милосердием, лишь один-единственный раз обратит на нее свой взор и выслушает несчастную. По случаю великой радости раджи об этой рабыне вспомнили и сняли с нее цепи, а значит, сын арьев не совсем забыл свою жалкую служанку. И тогда она решилась написать письмо и потревожить покой великого раджи. Как ждет птичка чатака капли дождя, как жаждет ночью перепелка вновь увидеть возлюбленную луну [49], так ожидает своего повелителя Мурадеви. Вверяю себя воле моего господина. Исполнит ли он жалкую мольбу его рабыни?»

Дханананд не сразу понял, кем написано это письмо. Уже на середине он стал догадываться, а прочитав последние строчки, убедился в правильности своей догадки. Служанка, пришедшая с письмом, все еще стояла перед ним. Он взглянул на нее и снова обратил взор на письмо. Перечел его еще раз и задумался. Потом вдруг решительно сказал:

— Ступай! Сообщи своей госпоже, что я тотчас же приду к ней. А ты, — обратился он к стражнице, — отведешь меня в покои Мурадеви.

Услыхав его слова, обе женщины застыли на месте, точно пораженные громом небесным. Служанка, однако, быстро пришла в себя. Она тотчас сообразила, как обрадуется ее госпожа счастливой вести, поэтому, поклонившись радже, выскользнула из дворца и бросилась бежать. Изумление же стражницы прошло не так скоро. Она не могла поверить, что слышит все это наяву, а не грезит. Она не могла сдвинуться с места. Дханананд заметив ее состояние, улыбнулся:

— Очнись! Ты не спишь. Я в самом деле желаю отправиться в покои дочери раджи киратов. Я хочу увидеть Мурадеви. Шестнадцать лет я отвергал ее, но теперь, хотя бы в честь свадьбы наследника Сумальи, не хочу оставлять ее в горе.

Раджа так объяснил причину своего решения. На самом же деле он хотел отвлечься от мрачных предчувствий. Он надеялся хоть ненадолго забыться, встретившись с той, кого не видел целых шестнадцать лет. Новизна пленяет нашу душу, и тогда тревожные мысли, которые мы хотим прогнать, уходят прочь. С такой надеждой Дханананд поднялся с трона и пошел за стражницей.

А служанка Мурадеви, обрадованная тем, что раджа сейчас придет к ее госпоже, примчалась к своей повелительнице, чтобы сообщить ей счастливую новость. Выслушав ее, Мурадеви на один миг — лишь на один миг — не поверила ее словам. Но, взглянув внимательно на лицо служанки, оставила сомнения и тут же поднялась, чтобы приготовиться к встрече махараджи. На ней почти не было украшений, но и те немногие, которое были надеты, она сняла, оставив одно жемчужное ожерелье. Вместо шелковых одежд надела простые, белого цвета. Причесалась с легкой небрежностью и приколола к волосам один-единственный цветок, известный под названием «стрела любви». Усилием воли она стерла с лица следы ненависти и мести и приняла вид возлюбленной, истомленной разлукой с любимым. Взглянув напоследок в зеркало, дабы убедиться, что вид ее соответствует ее намерениям, она села в ожидании махараджи. Она уже знала, какими словами и движениями будет приветствовать гостя, когда и что скажет, как улыбнется, какое выражение придаст своему лицу, какие оттенки — голосу.

Едва закончила она свои приготовления, как появился Дханананд, в сопровождении стражницы.

— Сюда, сюда, повелитель! — возглашала служанка. — Вот Мурадеви, которая ждет вашего благосклонного взгляда.

Стражница скрылась. И сразу же Мурадеви воскликнула в страстном порыве:

— О сын арьев! Да упадет ваш взор на ту несчастную, которую, почитая виновной, вы отдалили от себя! — И она припала к стопам раджи, оросив их слезами.

Так горячо и страстно прозвучала мольба женщины, столько неподдельного страдания было в ее словах, что, движимый невольным сочувствием и жалостью, раджа молча поднял ее и без слов привлек к себе. Заглянув в ее лицо, он увидел, что оно прекрасно необычайной, скорбной красотой, и сердце его устремилось к ней. Ее убор — простые белые одежды и единственный цветок вместо украшений — пленил его изысканной простотой. Что может быть лучше естественного очарования? А природа щедро одарила Мурадеви, и ей не нужно было никаких ухищрений, чтобы подчеркнуть свои достоинства. Ей было уже за тридцать, и сейчас, когда она находилась в расцвете зрелой женственной красоты, ей особенно шел строгий белый наряд, оттененный лишь сверкающей белизной жемчужной нитки и «стрелой любви» в волосах. Этот цветок особенно дразнил воображение раджи. И тут-то уж Мурадеви почтительным обхождением, любовными речами, робкой лаской, нежными словами, движением бровей, сверканием взглядов и стонами тоски окончательно пленила Дханананда.

То, что уже первое ее письмо сразу оказало нужное действие на махараджу, показалось Мурадеви счастливым знамением. Она думала: «Напишу раз, не подействует — напишу снова и снова, но рано или поздно завлеку махараджу в свои покои. А уж когда это удастся и он явится ко мне, я сумею прибрать его к рукам».

Теперь, когда махараджа пришел к ней по первому зову, она несказанно обрадовалась, что так быстро свершилось задуманное. Однако она ничем не выразила своего торжества. Она заботилась об одном — убедить раджу, будто она бесконечно благодарна ему за то, что он снизошел к отвергнутой жене и не оттолкнул ее.