Аарон - Вероника Мелан Страница 17

Он старался быть оптимистом.

А потом… она принесла кольцо. Два кольца. Одно женское и одно мужское – парные. Тупя взгляд в пол и краснея, спросила, согласится ли он принять такой подарок? Надеть и носить украшение в память о ней, чтобы, мол, когда на душе станет грустно, можно было взглянуть на палец и вспомнить, что на самом деле он счастлив?

Канн надевать кольцо не желал – где это видано, чтобы мужчину «кольцевала» женщина? Настойчиво, с умыслом, прикрывая все это нежной душевной заботой? Но так как убедительных доводов так и не нашел, – а Мила в тот момент выглядела такой хрупкой и уязвимой, – украшение с тяжелым сердцем все-таки надел.

– Смотри, Канна «окольцевали»! Не думал я, что когда-нибудь такое случится!

– Ага, попался наш заядлый холостяк.

– Тоже «подцепился» на крючок.

– Крючком!

Ребята добродушно посмеивались. Подначивали друга, бесконечно шутили и – нет-нет – спрашивали о том, когда же состоится «официальная» церемония, и девичье кольцо сменится его – мужским и настоящим?

Аарон молчал.

Пил вместе со всеми в баре и не говорил о том, что он уже который вечер, возвращаясь домой, сразу же идет в спортзал и тренируется до седьмого пота. После принимает душ – такой долгий, что Мила начинает капризничать, – а потом возвращается не в постель, нет, – а поднимается в кабинет, где якобы ищет работу.

Он и вправду искал работу – раз за разом просматривал объявления от гражданских в надежде подыскать себе мало-мальски стоящее «дело», – однако истинной причиной его поздних посиделок наверху являлась вовсе не работа, а самое обыкновенное нежелание смотреть ждущей внизу женщине в глаза.

В те самые глаза, которые молча спрашивали: «ну, когда же ты уже решишься?»

Когда?

Он не знал.

А потому, подобно кисейной барышне, ссылался то на усталость, то на головную боль (кто бы мог подумать? Дрейк бы засмеял…), то на несуществующую «занятость».

А после подолгу терзался чувством вины, глядя на то, как в его кровати одиноко спит, свернувшись клубком, оставленная без мужского внимания женщина.

* * *

Ищу тебя… который год подряд,Ни города, ни улицы не знаю,Твой образ в подсознании воскрешая,Бреду по лабиринту наугад.Ищу зачем? Не ясно мне самой.Возможно, ты меня уже не помнишь,Девчонку, оказал которой помощь,Не дал пропасть заснеженной зимой.А я ищу – горит любви огонь,Его теплом пытаюсь отогреться.И помнит искалеченное сердцеСерьезный взгляд и теплую ладонь.(автор: Марина Яныкина)

Ланвиль. Уровень четырнадцатый.

Сколько бы Райна ни ломала голову по поводу того, какие еще меры ей предпринять, чтобы отыскать Канна, а ум так и продолжал оставаться пустым. В самом деле – справочники жителей она просматривала, детективов нанимала, к Информаторам обращалась, к Осведомителю – уникальному и единственному – тоже. А результата ноль.

Что еще сделать?

Она стала мало есть и еще меньше спать, уже через несколько суток заполучила темные круги под глазами, которые не маскировал ни один тональный крем, завязала с выпивкой и почему-то совсем перестала сидеть на крыше. Не желала больше жить иллюзиями.

Обещала Доре, что найдет его? Значит, найдет.

Вот только как?

Еще больше вопроса «как», ее занимал другой вопрос – зачем? Что она скажет ему, когда найдет? Как объяснит, что вообще искала?

И сама же себе и отвечала: а она вообще не будет ничего объяснять – ни к чему это. Ведь найдется – если найдется – совсем другой человек – не тот, которого она все это время помнила. Найдется Аарон, давно уже живущий своей жизнью, забывший ее, нашедший счастье в чем-то другом.

А она…

Она просто посмотрит на него. Еще раз. В последний раз. Запомнит милые сердцу черты, глядя не на воображаемую иллюзию, а на живого человека. Постоит рядом, подышит одним с ним воздухом. Глупо? Наверное. А после – какое бы решение ни маячило на горизонте – она уже не будет ни о чем жалеть. Ведь обещание, данное Доре, выполнено, и, значит, неоконченных дел не осталось.

Телевизор транслировал новости; Райна жевала сухой бутерброд.

Рид как-то сказал ей о том, что неплохо бы нанять повара, и она даже мысленно с ним согласилась, но до дела так и не дошло – то ли ее раздражали лишние люди в доме, то ли вместе с аппетитом зачах и энтузиазм. Повар в доме так и не появился.

Финансовый консультант, глядя на коробки от заказанной на дом еды, неприятную для хозяйки тему более поднимать не стал – в очередной раз получил вожделенные подписи на документах и тактично удалился.

Колбаса подсохла (кто-то в прошлый раз забыл завернуть ее в полиэтилен) и на вкус напоминала картон, хлеб хрустел на зубах перемолотой речной галькой. Гадость. Выйти бы и купить свежий, а заодно прикупить альбом для эскизов, но вдохновение вместе со смертью Доры безвозвратно ускользнуло – рисовать больше не хотелось.

Вообще ничего не хотелось.

В какой-то момент на экране мелькнул выходящий из белой машины человек в очках с квадратной оправой и с карими глазами, и сердце Райны пропустило удар.

Не он…

Не он.

Джокер давно мертв. Просто похож.

Создатель, помоги ей, но она до сих пор ненавидела белые машины, квадратные оправы и даже карие глаза, хотя большинство их обладателей ни в чем не провинились.

* * *

Он выглядел нормальным. В том-то и дело – совершенно нормальным человеком – симпатичным мужчиной. А так же был умным, образованным, хорошо развитым физически. Ну, кто бы мог подумать, что под аристократической и адекватной личиной, скрывается сущий дьявол? Нет, псих. Маньяк. Моральный урод.

– Я хочу с этим покончить.

– С чем?

– С нашими встречами.

Его взгляд заиндевел, черты лица будто заморозились, превратились в маску. И нормальность вмиг слетела.

– Я плохо к тебе отношусь?

– Не в этом дело…

– Нет, скажи, плохо?

– Иногда плохо.

Он не слышал. Не хотел слышать.

– …даю мало денег? Покупаю мало вещей? Недостаточно балую? Зачем ты меня злишь?

– Я не злю.

– Злишь!

Райна вздрогнула и скукожилась на сиденье. Она хотела сделать все по-тихому и быстро – по-тихому расстаться, быстро уйти и еще быстрее забыть, что было связано с тем, кто сидел рядом, но не тут-то было – кошмар, по всей видимости, только начинался, а вовсе не желал заканчиваться.