Карибское пламя - Максин Барри Страница 18

— Ну как водичка? — спросил он. Ее поразил его голос — низкий, глубокий, волнующий. Стоило же ей заглянуть в его глаза, цветом напоминающие глаза камышового кота, как сердце ее убыстряло ритм.

— Превосходная, — ответила она хриплым, с придыханием голосом.

Он резко встал сразу на обе ноги, продемонстрировав ей, сам не желая того, свою отличную физическую форму. Теперь он возвышался над ней, глядя на нее сверху вниз. Медленно он протянул ей руку.

— Может, еще разок искупаемся?

Верити, словно во сне, протянула ему свою. Как только их пальцы переплелись, сердце у нее вновь бешено забилось, забилось так впервые, кажется, после того памятного разговора с Гордоном в ее маленьком кабинете, когда она узнала результаты анализов.

В воде, когда она медленно поплыла кролем, чувствуя, насколько неуклюжа как пловчиха по сравнению с ним, ей вдруг снова захотелось то плакать, то смеяться.

Но не так, как прежде, когда к этому ее побуждали страх и пережитый шок. Сейчас ей хотелось плакать от восторга и смеяться потому… да она и сама не знала, почему ей хочется смеяться. Но она не сделала ни того, ни другого.

Позже, значительно позже, у себя в каюте она отведет душу, наплакавшись и насмеявшись вдоволь.

Море словно состязалось с небом в лазурной голубизне. "Александрия" летела по океанским волнам словно волшебный корабль из сказки. На одной из палуб, называемой "Серенадой", стояла Джоселин Александер, задумчиво вглядываясь в морскую даль.

— Рановато ты встала! — Голос сына заставил ее резко обернуться. В то же мгновение, как обычно когда она видела Дэмона, она ощутила острый укол вины. Сглотнув слюну, она улыбнулась. Дэмон с сожалением вздохнул. Он никак не мог понять, почему его мать, находясь рядом с ним, всегда кажется такой далекой от него, словно их разделяют миллионы миль. Еще мальчишкой его отослали в интернат, а позже ему приходилось напряженно и много работать, чтобы утвердить свое руководящее положение в компании, в результате он редко бывал дома. Со временем он выработал иммунитет против более чем прохладного материнского отношения к себе, но всякий раз, когда они с матерью встречались, где-то в глубине души он надеялся, что на сей раз все будет иначе. Но иного не происходило.

Джоселин, отведя взор от своего красавца-сына, вновь повернулась лицом к морю.

— Да, пожалуй, ты прав, слишком рано, — сказала она обычным холодным тоном. — Последнее время у меня не ладится со сном. Вероятно, старею.

— Ты, мама, стареешь? — засмеялся Дэмон. — Быть такого не может.

Джоселин недовольно поморщилась. Она знала, какой видит ее сын. В брючном костюме, годном для молодежи, накрашенную, всю в бриллиантах. Но все это лишь камуфляж, тот барьер, который она возводила, когда рядом находился сын. Ее шарм, отточенные манеры, деланное спокойствие. Все это предназначалось только для того, чтобы не волновать своего ребенка. Но теперь придется его огорчить. Нравится это ему или нет, но у нее нет другого выхода. Дела пошли вкривь и вкось, и пора ему наконец узнать правду. Всю правду, независимо от того, какую высокую цену ей придется заплатить. Даже если это приводит ее саму в ужас…

— Какая замечательная посудина, Дэмон, — тихо произнесла она, пытаясь поосторожнее подобраться к главной теме.

— Теплоход, мама, — поправил ее Дэмон с кривой усмешкой. Ведь она все же вдова судовладельца, и Дэмону часто действовало на нервы ее полное равнодушие к этому бизнесу.

Джоселин прикусила губу, сразу почувствовав его осуждение. Но как толком объяснить ему причину, заставлявшую ее постоянно соблюдать ощутимую дистанцию? Она повернулась к нему. Губы ее раскрылись, мольба о понимании вот-вот была готова слететь с языка. Но, как только он посмотрел на нее, она увидела Майкла, его волевое, сосредоточенное лицо, глубину его серых глаз. Внутренняя боль и раскаяние в собственной вине заставили ее промолчать. Нужные слова застряли в горле. Торопливо она снова повернулась к морю. Ее спина была напряженно выпрямлена. Костяшки пальцев, вцепившихся в поручень, побелели.

— Ненавижу теплоходы, — отчетливо произнесла она холодным отстраненным тоном.

Дэмон в удивлении уставился на мать, на его лице отразился шок.

— Что такое? Почему это? С каких пор? — За всю свою жизнь он никогда не слышал от нее ни одного столь откровенного признания. По сути дела, впервые он почувствовал эмоциональность в ее голосе.

Джоселин, сделав с трудом несколько глотательных движений, схватилась рукой за голову. Она упустила момент для исповеди.

— Дэмон, только не сейчас. У меня ужасная головная боль, — спокойно объяснила она.

Дэмон в сильнейшем раздражении только качал головой. Лучше и не пытаться заставить ее все выложить. Он знал, что это такое — плохое настроение матери. Лучше ее не заводить. Все равно ничего не добьешься. Резко повернувшись, он зашагал прочь.

Джоселин глядела ему вслед, ее накрашенные губы обмякли, на глаза навернулись слезы. Скорее всего, ей так и не удастся совладать с собой и рассказать ему все. И не потому, что реальная угроза оказаться в тюрьме останавливала ее. И не потому, что все будут клеймить ее, называя убийцей. Нет, во всем виновата только эта пронзительная печаль, которую она только что видела в глазах сына. Но ей показалось, что печаль эта вот-вот обернется чем-то другим. Чем же? Отвращением? Ненавистью? Презрением? Может, всем разом. И не только. Сын, вероятно, не любит ее, но имеет ли она право осуждать его? Слава Богу, он хотя бы не ненавидит ее. На большее она не смеет рассчитывать. Но ведь… время иссякает. Если только то, что сообщили ей частные детективы о Джо Кинге, — правда…

Джефф Дойл вышел из-под душа, оделся и торопливо потянулся за амулетом. Он всегда очень неохотно расставался с ним, но медиум, который подарил ему амулет, предупредил, чтобы Джефф его ни при каких условиях не мочил, в противном случае защитная сила обернется против него самого.

Начиналась заварушка. И все происходило настолько стремительно, что лишь успевай поворачиваться. Интересно, как прореагирует Джо Кинг на такую новость. Бросив взгляд на часы, он быстро набрал по телефону лондонский номер. Раздалось всего два гудка, после чего трубку подняли.

— Слушаю, — как-то ворчливо прозвучал голос.

— Знаете, что вытворяет наша замечательная леди Рамона? Один сюрприз следует за другим. Вы никогда не говорили, какая она красавица. На той пожелтевшей карточке она совсем не такая, вы не отдаете ей…

— Прекрати болтовню, — приказал голос, на сей раз твердый как алмаз, резкий, невероятно строгий. — Ты встречался с ней?

— Пока нет, — признал Джефф.

— Почему? Я ведь предупреждал: это — первоочередное задание.

— Знаю, — заскрипел зубами Джефф, — но вы не сообщили мне, что она сразу же займется Александером.

— Что такое? Что она сделала?