На вершине блаженства - Стелла Камерон Страница 18

– Естественно, не веришь.

Он стоял совсем близко, стоял, возвышаясь над ней. Его нога коснулась ее колена. Блисс чувствовала, как он нависает над ней. И чувствовала исходившее от него тепло. Она вдруг осознала, что хочет его. Эта мысль обожгла ее, на душе стало неприятно, мерзко. Она испугалась своего желания. Он проговорил:

– Что мне сделать, чтобы ты поверила? Я действительно вернулся в штат Вашингтон только из-за тебя.

– Не смеши меня! – Она запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – С чего ты вдруг решил, что я настолько глупа, что поверю тебе?

– Ну нет, я прекрасно знаю, что вы совсем не дурочка, доктор Уинтерс. – Он пристально смотрел ей в глаза. – Я жил и работал, думая, что ты живешь спокойно с кем-нибудь другим и вполне счастлива. А потом… Черт возьми, сам не знаю, что заставило меня решиться на этот шаг. Наверное, понял, насколько мне плохо, одиноко… И как пусто. Тогда я попытался разузнать, что с тобой. Сведений о замужестве обнаружить не удалось. Я с трудом в это поверил. Такая женщина – и не замужем?

– Женщины… Не всем женщинам нужны мужчины, чтобы ощущать себя полноценными личностями.

– Тебе нужен мужчина.

У Блисс все поплыло перед глазами. Она сняла очки и отложила их в сторону.

– Я же помню, как ты ожила рядом со мной. Ты любила меня, Блисс. А я любил тебя.

Прошедшее время. Что он сказал бы, расскажи она ему, что никогда не переставала любить его? Она считала себя просто больной, потому что знала, что не сможет разлюбить его.

– Чего ты добиваешься, Себастьян?

Она прекрасно знала, что он сейчас сделает. Знала, что он положит ей на плечи свои огромные руки и обхватит пальцами шею. Потом – большими пальцами – приподнимет подбородок, и ей останется одно из двух: либо опустить веки, либо смотреть в его глаза, смотреть до боли, так что золотистые искры запляшут.

Блисс посмотрела ему в глаза.

Себастьян склонился над ней. Сначала легонько коснулся губами ее лба, потом поцеловал в губы, и она услышала тихий стон, невольно вырвавшийся из ее горла. Затем он снова поцеловал ее. И еще раз. И еще…

И тут она наконец поняла: очень многое для нее изменилось. Мужчина тот же, те же сладостные восхитительные ощущения – и, однако же, все совсем иначе… Когда-то одних поцелуев было вполне достаточно. Поцелуев, ласковых прикосновений и ожидания чего-то большего. А сейчас горячая волна захлестнула ее, и она тонет в своих ощущениях, тонет и забывает о днях и ночах, когда думала, что навсегда его потеряла.

Себастьян положил ее руки себе на плечи. Блисс машинально поднялась на ноги, и он обнял ее, прижал к груди, прижал так крепко, что она не в силах была вздохнуть. Но ей и не хотелось дышать. Хотелось, чтобы эти поцелуи никогда не прекращались.

Они стояли, прижимаясь друг к другу все крепче, упиваясь своими ощущениями. Время исчезло – исчезли пятнадцать прожитых порознь лет. Они снова стали школьниками – и вместе с тем остались взрослыми людьми. Огонек, что зажегся в годы их юности, превратился в яркое пламя.

Но ведь Себастьян уже не юноша…

Блисс словно огнем опалило. Она задохнулась и попыталась оттолкнуть его. Но он еще крепче прижал ее к себе. Более того, свел вместе ноги, не давая ей отстраниться.

Она уперлась кулачками в его грудь и откинула назад голову.

Он так внезапно отпустил ее, что Блисс, не удержавшись на ногах, упала на стул. Тотчас же вскочив на ноги, отбежала на безопасное расстояние.

– Прости, – пробормотал Себастьян. – Я не должен был это делать.

Блисс подошла к раковине и оперлась на нее – она едва стояла на ногах.

– Да, и я тоже.

– Я пришел сюда не для того, чтобы целоваться с тобой.

– Само собой.

– Хотя… – Он уселся на стул, на котором только что сидела Блисс. Опустил голову, спрятав лицо в ладонях. – Мне захотелось поцеловать тебя, как только я тебя увидел. Мне и сейчас ужасно хочется тебя целовать. Но я хочу не только этого.

Тоже мне, великое откровение…

– И все-таки для чего ты здесь?

– Чтобы увидеть тебя. Я же говорил. Приехал в штат Вашингтон, в Бельвью, чтобы встретиться с тобой. Может, сошел с ума и решил вернуться сюда, чтобы наладить отношения.

– Действительно, сошел с ума, – согласилась Блисс, в глубине души желавшая поверить ему.

– Я не женат…

Она прикусила нижнюю губу.

– И уже очень давно.

Ей не следовало бы радоваться этой новости, но она все же была рада.

– Никто не хотел, чтобы я приезжал сюда. Я все равно поступил по-своему.

Не думает же он, что она поверит этой выдумке – будто он приехал сюда только из-за нее.

– Здесь теперь все по-другому. Это уже совсем другой город, не похожий на тот, что был раньше, в годы нашей юности.

– Гм-м. Действительно, расширение деятельности в этом направлении вполне естественно, и нам давно следовало открыть здесь отделение «Вижн», но я старался держаться подальше.

Она сдвинула брови.

– Я не появлялся здесь потому… Мне казалось, что так будет лучше. Потом я решил, что должен доказать всем: я не такой дрянной человек, каким все меня считают.

– Доказать кому? Тем, с кем мы вместе ходили в школу?

– Да, всем им.

– И поэтому ты решил обосноваться здесь?

– Не только из-за них. Нет. Я хочу доказать… самому себе. Но и это не главная причина. Мне надо узнать, есть ли у нас с тобой, Блисс, шанс на будущее.

Кровь застыла у нее в жилах. Сердце, казалось, остановилось.

– Теперь я знаю, что есть. Я почувствовал это, когда поцеловал тебя. Ты до сих пор что-то испытываешь ко мне.

Что-то? Это называется «что-то»? Неужели этим ничего не выражающим словом можно описать взрыв ее ощущений, долго сдерживаемую страсть?

Он улыбнулся ей. Эту кривую улыбочку-усмешку она никогда не могла забыть.

– Ты похудела, Блисс.

– А ты стал крупнее. – Она разглядывала дырки на своих шлепанцах. – Я… я просто стала старше.

– Тебе тридцать два года. Прекрасный возраст. Мне тридцать пять. Неплохо, верно?

– Слишком много.

– Знаю. Но мы с тобой вместе все преодолеем. Мне всегда очень нравилась твоя хрупкость. Хотелось тебя защищать. Забавно, но я никогда ничего подобного не испытывал с другими, ни до тебя, ни после.

– Ты… – Надо дать ему понять, что она давно уже не невинная девочка. – Ты перевозбудился.

Себастьян криво усмехнулся: