Изящная месть - Элоиза Джеймс Страница 18

— Ну хорошо, я скажу тебе правду. Я гладила шейный платок графа и нечаянно сожгла его, — вздохнув, призналась Роузи. — Но если бы у него был камердинер, мне не пришлось бы брать в руки утюг!

— Подай ему другой шейный платок, и дело с концом!

— Но у него их больше нет, — простонала Роузи.

— Как так нет? — удивился дворецкий. — У графа всегда было не меньше пяти галстуков, а вообще-то у джентльменов в порядочном доме их обычно бывает более двух дюжин.

— Я испортила все шейные платки, — мрачно сказала Роузи.

— О Боже! — ахнул Лик. — Ты испортила все галстуки графа?

— Честно говоря, дядя Джон, я сама не знаю, как это вышло! Все эти платки ужасно выглядели, и я решила накрахмалить их. Я видела, как мама крахмалит белье, проглаживая его через влажную тряпочку, и сделала так же. Но тяжелый утюг так громко зашипел и от него повалил такой густой пар, что я испугалась. А потом очень неприятно запахло крахмалом, и я начала быстро-быстро гладить платки…

— Неужели ты сожгла все галстуки до одного?

— Не то чтобы сожгла их… на ткани от крахмала остались желтые разводы.

Лик вскочил с места, выбежал из комнаты и бросился вверх по черной лестнице на второй этаж. Граф сидел у горящего камина и с самодовольным видом что-то писал на листе бумаги, барабаня пальцами левой руки по подлокотнику кресла.

Увидев эту мирную картину, Лик вздохнул с облегчением. Граф, по-видимому, ничуть не сердился на Роузи за испорченные галстуки.

— Я очень расстроился, узнав, что по вине моей племянницы вы лишились своих шейных платков, милорд, — поклонившись, сказал Лик.

Годуин задумчиво взглянул на него. Собираясь на бал, он вдруг обнаружил, что все его галстуки испорчены. «По крайней мере у меня остались брюки», — обрадовался Рис.

— Не беда, — с улыбкой промолвил он. — Это я во всем виноват. Мне давно уже следовало нанять камердинера, который следил бы за моей одеждой. А что касается шейных платков, то их просто надо отправить в стирку. Не могли бы вы послать Симса купить несколько новых галстуков?

— Боюсь, что магазин «Кристиан и сыновья» уже закрыт в столь поздний час, — сказал Лик.

В такие моменты дворецкий начинал понимать, почему он все еще служит в доме графа Годуина, откуда сбежала вся прислуга, будто блохи с издыхающей собаки. Граф вел слишком беспорядочный образ жизни, но в этом человеке было нечто обезоруживающее. Его добродушие подкупало Лика. И когда дело доходило до бытовых ссор и разлада в хозяйстве, он вел себя сдержанно и разумно.

Рис хмыкнул.

— Ну, раз уже все закрыто, — промолвил он, — то, может быть, вы выберете мне наименее испорченный галстук, Лик? Мне вообще-то все равно, в чем ехать на бал.

«Вот уж действительно исчадие ада!» — подумал Лик, рассматривая галстуки графа и кляня про себя племянницу. Если бы Роузи сразу во всем призналась, дворецкий успел бы купить Рису несколько новых шейных платков, и проблема была бы решена. А теперь граф вынужден был ехать на бал в галстуке с желтыми разводами.

— Думаю, сэр, вам следует повязать вот этот бледно-розовый шейный платок, — наконец-то сказал он. — Если постараться, то можно сделать так, что пятна на нем будут почти незаметны. Позвольте мне попросить у вас прощения за нерадивость моей племянницы.

— Перестаньте, Лик, — отмахнулся Годуин, взглянув на выбранный дворецким шейный платок. — Вы хотите, чтобы я надел вот этот розовый? Но я в нем буду походить на мужского портного.

— Белые платки, к сожалению, совсем испорчены, — сказал Лик. — Завтра рано утром я первым делом поеду в магазин, чтобы купить вам дюжину новых.

— Отлично.

Годуин подошел к зеркалу и небрежно повязал галстук, даже не пытаясь скрыть пятна. Лик едва сдержался. Ему хотелось сделать графу замечание, но в этом доме он был всего лишь слугой и не имел права вмешиваться не в свое дело.

— Мисс Маккенна поедет вместе с вами, сэр? — спросил Лик, наблюдая за тем, как Годуин надевает фрак красновато-коричневого цвета, с которым розовый шейный платок совершенно не гармонировал.

— Нет, — ответил Годуин, сложив листок бумаги, на котором он до этого что-то писал, и сунул его в карман жилета. — Я еду на бал, который леди Гамильтон устраивает в честь своей дочери.

Это все объясняло. «Шлюху» (так слуги между собой называли Лину Маккенну) леди Гамильтон, конечно же, не пригласила к себе в дом. Поклонившись, Лик вышел из комнаты. Он горал от любопытства, теряясь в догадках. Почему Рис Годуин отправился на бал, который устраивался в честь юной девушки? Может быть, он был ее крестным отцом? Впрочем, если бы го было так, Лик непременно узнал бы об этом.

— Ты действительно исчадие ада, — суровым тоном сказал он племяннице. — Я высчитаю из твоей заработной платы деньги за испорченные шейные платки, несносная девчонка. Тебе еще повезло, что ты моя родственница, иначе я вышвырнул бы тебя из дома!

Роузи насупилась, но промолчала. Слава Богу, ни граф, ни е дядя не заметили небольшие коричневые пятнышки на манжетах рубашки лорда Годуина, поэтому Роузи считала, что еще легко отделалась.

Бал, устроенный леди Гамильтон в честь своей дочери Патриции Гросвенор-сквер, 41

В жизни каждой женщины бывают моменты, когда ей необходимо проявить недюжинную храбрость. По опыту своих подруг Хелен знала, что, только совершив героический поступок, она сможет родить ребенка. Сама же она была неробкого десятка, но попусту растрачивала свои силы. Теперь Хелен считала большой глупостью, что в семнадцатилетнем возрасте согласилась тайно бежать с наследником графского титула. Это проявление отваги сыграло с ней злую шутку, но теперь от нее снова требовалось мужество, и она готова была пойти на подвиг, чтобы осуществить свою мечту.

Переступив порог дома леди Гамильтон, она скинула пелерину и передала ее лакею. Наступил самый ужасный момент в ее жизни. Никогда еще Хелен так сильно не волновалась. Она стояла посреди ярко освещенного помещения практически раздетая. И когда позади нее распахнулась дверь, она почувствовала, как по ее телу пробежал холодок. Два слоя тончайшего шелка никак не могли защитить ее от сквозняка. Она ощущала малейшее движение воздуха. В такой ситуации у нее был только один выход — держаться уверенно и дерзко.

— Не робейте! — негромко подбодрил ее Себастьян Боннингтон, дотронувшись до локтя Хелен.

Он с таким восхищением смотрел на подругу жены, что Эсме быстро оттеснила его от Хелен.

— Кстати, дорогой, — смеясь, заявила она, — я предупредила Хелен, чтобы она не подходила к тебе близко. Пожалуй, я поступила очень предусмотрительно.

Взглянув на жену, Себастьян улыбнулся. На Хелен он смотрел с восхищением, а на жену с нескрываемым обожанием и страстью. Хелен покраснела, почувствовав, какое сильное влечение испытывают супруги друг к другу. Ее сердце сжалось от зависти к счастливой подруге.