Знаю, ты вернешься - Клио Найтис Страница 18

— Он тоже был уверен, что действует исключительно в моих интересах. — В тоне Мелинды слышалось чуть ли не торжество. — Мне будет лучше не видеться с матерью, не общаться с ровесниками, не бывать в обществе. И вообще по возможности не выезжать за пределы этого заросшего лиловыми сорняками пустыря! Хорошо хоть в последние годы у меня появилась возможность ездить на раскопки и в это время беспрепятственно видеться с мамой! У него и в мыслях не было, что я могу его ослушаться, до того он был уверен в гениальности своих методов воспитания! — Последнюю фразу Мелинда произнесла с какой-то мстительной яростью.

— И все же я не могу понять, в чем ты здесь видишь сходство со мной. — Найджел был готов ухватиться за любую соломинку.

— К сожалению, это сходство оказалось очевидным еще до свадьбы, — печально возразила Мелинда. — Стоило ему предложить нам, вернее приказать, поселиться в этой кошмарной усадьбе, как ты просиял от счастья. Неужели тебе не хотелось пожить самостоятельно, без неусыпного надзора мудрого покровителя?

— Да ведь я был уверен, что ты привязана к своему отцу не захочешь никуда уезжать! Ты ведь именно так и сказала…

— Мой отказ ничего бы не изменил, — с грустью сказала Мелинда. — Да разве только это! Вспомни, почти все наше общение сводилось к твоим восхвалениям великого ученого. Вперемежку с восхищением, как замечательно он меня воспитал. Да еще твои бесконечные расспросы, куда я собираюсь, где была, почему так долго! Ты непостижимым образом усвоил его привычки, интонации, даже мимику! Еще немного, и я окончательно тебя возненавижу, а я так хотела тебя полюбить!

Найджел наблюдал за ней с горьким недоумением. Все, о чем говорила Мелинда, казалось ему надуманным и лишенным смысла. Он вновь видел перед собой не взрослую женщину, а избалованную девочку-подростка.

— Тебе стоило только сказать… — начал он, но Мелинда его перебила:

— Здесь бесполезно что-либо говорить, ты бы меня попросту не понял. Как не понимаешь и теперь. Ты думаешь, что это всего лишь капризы взбалмошной девчонки.

— Ради которых ты собираешься разрушить семью, — подхватил Найджел.

— Здесь нечего разрушать, — холодно отозвалась Мелинда. — Никакой семьи у нас нет и не было.

— И это все, что ты можешь мне сказать? — Найджел вдруг почувствовал себя до предела измученным. — Неужели не было ничего хорошего?

— Ну почему же. — Мелинда вновь направилась к двери. — Я, например, очень благодарна тебе за то, что ношу твою фамилию. Это такое блаженство — не иметь никакого отношения к Джеймсу Эдвардсону. Надеюсь, ты позволишь мне сохранить твою фамилию после развода. Пусть это будет твоим прощальным подарком.

Развод. Впервые это страшное слово было произнесено вслух.

— Ты ведь шутишь, правда? — Найджел беспомощно улыбнулся.

— Вовсе нет. Более того, я намерена немедленно уехать отсюда.

— Но куда же ты поедешь? — Найджел понимал бесполезность этого вопроса и все же не мог его не задать.

По лицу Мелинды пробежала тень, во взгляде мелькнуло что-то очень похожее на сочувствие.

— Ты ведь понимаешь, что уже ничего не изменить, — мягко сказала она. — Поэтому тебе лучше не знать, куда я поеду. Да и мне в общем-то безразлично, где теперь жить. Лишь бы подальше от этой усадьбы. И поскорее выбросить эти траурные одежды. В моей жизни было достаточно черного цвета. И лилового тоже.

— А этот дом… — Найджел отчаянно цеплялся за любую возможность если не удержать Мелинду, то хотя бы отсрочить ее отъезд.

— Этот дом меня не интересует. — Из голоса Мелинды исчезли мягкие сострадательные нотки. — Можешь поступать с ним как тебе заблагорассудится. Я не стану на него претендовать.

— Но ведь это дом, в котором ты выросла. И потом, его цена вместе с участком… это целое состояние. Ты могла бы его продать.

Мелинда покачала головой.

— В средствах я не нуждаюсь, — задумчиво сказала она. — К тому же у меня нет морального права распоряжаться этим домом. Это право всецело принадлежит тебе. Ведь ты был единственным человеком, который испытывал добрые чувства к Джеймсу Эдвардсону, — она поморщилась, — тебе и решать, как поступить с его домом… и с колокольчиками. Хотя знаешь…

— Да? — Найджел жадно взглянул на нее. Может, все же передумает?

— Тебе тоже лучше уехать отсюда.

Найджел обреченно вздохнул. Значит, все дальнейшие попытки бесполезны.

— Поверь, Найджел, я очень хорошо понимаю, что ты сейчас испытываешь. Мне очень жаль, но… — Мелинда беспомощно развела руками. — Чем раньше ты отсюда уедешь, тем скорее забудешь все это. Вернешься к своей прежней жизни… Я многое отдала бы, чтобы не причинять тебе страданий, но я ничего не могу изменить.

Мелинда бросила на Найджела грустный, почти умоляющий взгляд и сделала пару шагов к нему, словно хотела обнять на прощание. Найджел протянул руки, Мелинда вздрогнула, словно опомнившись, и, резко отвернувшись, почти бегом бросилась прочь из комнаты.

Найджел услышал звук ее легких шагов вниз по лестнице, затем шум отъезжавшего автомобиля.

В просторном офисе было тихо, как и всегда в этот час. Найджел, стоя у окна, задумчиво наблюдал за потоком машин, казавшихся с такой высоты микроскопическими. Невесело усмехнувшись, он подумал, что вполне может простоять так весь день, для него это ничего не изменит.

Особой необходимости находиться сейчас в офисе у Найджела Виттерса не было. Как, впрочем, и в любое другое время. И все же было две важных причины, вынуждавших его каждое утро отправляться, как он объяснял своей очередной пассии, «делать деньги». «Делание денег» заключалось в проверке почты, неспешном написании очередной статьи для научного сборника или альманаха, ответы на письма зарубежных коллег. Все эти занятия никоим образом не требовали присутствия Найджела Виттерса в этой строго и несколько аскетично обставленной комнате, которую он снимал в одном из небоскребов Нью-Йорка.

Что же касается упомянутых причин… Найджел отошел от окна и принялся невнимательно просматривать почту. Первая причина — тоска, порой невыносимая, иногда приглушенная или даже едва ощутимая. Но полностью она не отступала никогда. От этой изматывающей, опустошающей тоски Найджел пытался уйти с головой в работу. Отчасти это помогало. Пусть не вполне, но все-таки. Да, это все же лучше, чем алкоголь. Найджел превосходно понимал, что ни работа, ни тем более алкоголь не помогут вернуть его прежнюю разрушенную жизнь. Работа, по крайней мере, не разрушала его самого. К тому же такая жизнь ни у кого не вызывает повышенного интереса, не дает пищи для пересудов, скандалов и прочих развлечений для друзей, соседей и просто знакомых. Жизнь как у всех, ни больше и ни меньше.

Вторая причина — девушки. Не сказать, что их было много, но время от времени они появлялись. Найджел лениво и высокомерно знакомился с ними, и, к его удивлению, именно такая манера привлекала девушек больше всего. Вот уж действительно мотыльки. К тому же Найджелу было лень ходить на свидания и тратить время на ухаживания, о чем он без особых церемоний заявлял очередной избраннице. Как ни странно, ни одна из девушек ни разу не усмотрела в этом ничего обидного. Они охотно соглашались провести с ним ночь без всяких гарантий на дальнейшее развитие отношений.