Люба, Любочка, Любовь - Мария Барская Страница 18

Только остановившись возле нашего участка, Марк нарушил молчание:

— Ну что ж, с машиной мне вроде ясно.

— До города доеду?

Он улыбнулся. До чего же у него обаятельная улыбка!

— И до города, и по городу. Но если хотите полностью ее до ума довести, прошу на мой сервис. Сделаем в лучшем виде.

Он вынул из кармана визитку и протянул мне.

Это что, рекламный трюк? Новый способ заманивания клиентов? Хотя при наших машинах и дорогах, по-моему, их и так достаточно. Нет, ничего не понимаю!

— Если надумаете, позвоните.

Он уже вылезал из машины. Выходит, даже не собирается взять у меня телефон! Я ему не интересна, чем-то не понравилась? Предоставляет мне право решать, надо нам дальше встречаться или нет? Не хочет навязываться? Или я неправильно себя повела, и он решил, будто не нравится мне? Ну не мужик, а сплошные загадки!

Сама предложу ему телефон! Нет, Люба, стоп! Не хватает еще, чтобы он вообразил, будто я ему навязываюсь! Да он вообще телефон свой из вежливости мог мне оставить! Вдруг я сперва показалась ему привлекательной издали, а когда присмотрелся, решил, что не то. Такое часто случается.

А может, вообще, я и сначала не слишком ему нравилась. Просто случайно запомнил. И на дороге случайно помог. Хотя зачем тогда было в гости меня приглашать? Просто от скуки?

— Люба, что с вами? Опять нога?

Он распахнул мою дверцу и заботливо склонился надо мной.

— Ой, да. Что-то дергает.

— Вам помочь? — Он подставил мне руку. Наконец-то!

Я вылезла и, усиленно прихрамывая, оперлась на его локоть. Сейчас или никогда. Нежно прильнув к нему, я почувствовала, как напряглись его мышцы и…

— Что случилось?

Из распахнутой калитки вылетела мама. Вот ее мне сейчас как раз не хватало!

— Да так. Ничего. На озере оскользнулась, ногу подвернула.

— Давайте, давайте, Марк, ее на кухню. У меня мазь есть хорошая и эластичный бинт.

Я продолжала держать Марка под руку. Мать, ничего не чувствуя и не понимая, пыталась подхватить меня с другой стороны. Ну почему обязательно все надо портить!

В кухне Марк усадил меня на табуретку и начал прощаться. Так он и не попросил у меня телефона, а сама я при суетящейся рядом маме предлагать ему не стала.

Едва он вышел, мама, бесполезно колдуя над моей совершенно здоровой ногой, спросила:

— Вы что, поругались?

— С чего ты взяла?

— Да он грустный какой-то. И ты надутая.

— Мне просто ногу больно. А с ним, по-моему, все нормально.

— Ох, и не нравятся мне эти отношения…

— Никаких отношений, успокойся, — оборвала ее я. — Он через час в Москву уезжает.

— И к лучшему.

Разумеется, с ее точки зрения. Все остаются на своих местах. А мне так хотелось плакать, что даже совершенно здоровая нога в результате заныла.

Я поднялась в свою каморку на втором этаже, легла, накрылась с головой простыней и заснула.

Проспала я до самого ужина. Родственники меня не трогали. Про то, что следует изображать, будто у меня болит нога, я совершенно забыла и спустилась вниз, ничуточки не хромая. Мама отнесла столь мгновенное исцеление за счет чудодейственных свойств своей мази и весь вечер говорила только о том, как хорошо, что она поверила рекламе и купила ее. Мне оставалось только поддакивать.

Вся следующая неделя прошла в огородных работах и прогулках с Василисой. Дочь моя с отъездом Марка сменила гнев на милость, вполне наслаждалась общением со мной и про дядю Славу даже не упомянула, за что я испытывала к ней благодарность, потому что все мои мысли по-прежнему были о Марке. Вдруг он снова приедет сюда в ближайшую субботу или воскресенье. Вообще-то он вроде не собирался, но… Я даже несколько раз проходила мимо участка Кости с Леной. Там было пусто. Я расстроилась. Если не Марк, то хотя бы они сами приехали. Зашла бы тогда вроде как поприветствовать, о нем бы расспросила. Может, что интересное и узнала. Все же они давние его друзья. Но нет так нет.

Позвонить ему по приезде в Москву или не надо? Раз сам не предпринял никаких шагов, может, и пусть? Что, действительно, навязываться человеку. С другой стороны, если бы он не хотел больше меня видеть, зачем дал телефон? Значит, все же хотел. А сам никаких поползновений не делал, видно, боясь, что мне это не понравится.

Нет, все же я дура. Сама виновата. Слишком холодно с ним держалась. Надо, наверное, было пококетничать. Но я совсем разучилась. Выходит, Равиль прав. Надо тренироваться. Хотя что мне эта тренировка со Славой дала? Одно расстройство и головную боль. Голова у меня тогда действительно разболелась. В прямом смысле. От шампанского, которого выпила больше, чем нужно, надеясь, что желание появится. Теперь вот у меня желания хоть отбавляй безо всякого шампанского, зато ответного не наблюдается. И гадай теперь, ломай голову, в чем проблема. То ли во мне, то ли в нем.

Ох, что за жизнь! Сплошные несовпадения!

Нет, решено: вернусь в город и позвоню ему. Что, собственно, я теряю. Не захочет встречаться, увильнет. По крайней мере, хоть ясность наступит. А то я вот так понапрасну себя завожу, и, возможно, совершенно зря.

И, кстати, очень удачно, что я пока не работаю. Есть хоть время машину на сервис к нему отогнать. Денег, правда, осталось в обрез, лишних совершенно нету. Ничего, у Равиля займу. Или у Римки. Найду у кого. И, вероятно, если уж он меня пригласил, то наверняка скидку сделает.

Я, словно влюбленная школьница, часами разглядывала его визитку. Даже, признаюсь, нюхала ее. Увы, она пахла не Марком, а бензином. И почему никто не догадывается на визитках свои фотографии делать? Было бы очень удобно. Иногда тебе эти визитки в такой суете вручают, через час и не вспомнишь, кто это был. А с фотографией сразу ясно. И сейчас я бы на Марка смотрела. А так, шишь. Имя-отчество, фамилия, должность: «Марк Андреевич Самойлов — Генеральный директор сервисного центра „Колесо“». Из разговоров у Лены с Костей я поняла: Марк не просто генеральный директор, а фактический владелец этого заведения. Словом, скидка мне почти наверняка обеспечена.

Но, если честно, плевать мне было на скидку. Я хотела снова его увидеть!

И я позвонила! Он заметно обрадовался.

— Люба, очень удачно, что объявились! Я даже думал, может, в субботу сам к Лене с Костей заеду, и вас навещу. Но у них, как назло, обормоты заболели, и они остались в Москве.

«Он вспоминал! Он обо мне думал!» — застучало в моей голове, и сердце куда-то резко провалилось. Мне не хватало воздуха.

— Ну как ведет себя ваша лошадка?

— Неплохо, вашими усилиями, — тяжело переводя дух, отозвалась я.

Сейчас пригласит приехать!