Сильнее всего - Пегги Уэйд Страница 18

Адам стал зажигать свечи, а Ребекка подскочила к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Неожиданно вспышка молнии расколола небо. Когда от раскатов грома задрожали стены, она отпрянула назад к Адаму, тяжело дыша.

– Эта комната изумительна! Невероятно! Фантастика!

– Это всего лишь башня.

Повернувшись к Адаму, Ребекка улыбнулась. Он был ужасно серьезен. Неужели Адам действительно не видит ничего, кроме комнаты из камня и стекла? Разумеется, если он собирается изображать поэта, ему нужно начать и думать соответственно.

– Посмотрите вокруг. Что вы видите?

– Дождь, – сухо ответил Адам.

– Попробуйте рассказать более точно, более образно, как бы трудно это ни было.

– Не вижу причины для сарказма. – Он выглянул в окно, прищурился и пожал плечами: – Чертовски сильная гроза. Я видел таких немало. А что видите вы?

Переходя от окна к окну, Ребекка смотрела на молнии, танцующие в небе.

– Я вижу руку матери-природы, мощные порывы ветра – это глас небес, напоминающий нам, смертным, как мы бессильны на самом деле.

– Вы действительно все это видите?

В его голосе звучала уязвимость, которую, она знала, большинство людей никогда не услышит. А он даже не понимал этого. У девушки защемило сердце – чувства этого человека были спрятаны, как сокровища на дне моря, просто кто-то должен был открыть их.

– О, Адам, поэт из вас никудышный, не так ли? Разве вы не видите, что в жизни есть нечто такое, чего нельзя потрогать или научно объяснить? Что-то волшебное, что исходит из души?

– А, – он сардонически усмехнулся, – в этом-то все дело. Видите ли, мне и раньше говорили, что у меня нет души. Я всегда имел дело с фактами, а не фантазиями, с реальностью, а не выдумкой, с вероятностью больше, чем с возможностью. Так меня научили думать.

– Но как вас научили чувствовать?

Его рука застыла в воздухе, пламя свечи в его руке дрожало от ветра, пробивавшегося сквозь щелки в рамках.

– Прошу прощения?

– Вопрос не так уж и сложен. Так как же насчет ваших чувств? Ведь ваши отец и мать научили вас, что есть любовь и печаль, боль и радость, гнев и терпение.

Он продолжал зажигать оставшиеся свечи.

– Конечно, они мне говорили. И с тех пор я узнал больше. Погружение в печаль ничего не решает. Гнев приводит к опрометчивым и нелогичным решениям. Терпение необходимо при обучении солдат-новобранцев. Никто не умирает от боли. А в целом эмоции сводят на нет решения и авторитет командира. Они затуманивают разум, мешают логически мыслить и поддерживать дисциплину. Проще говоря, они больше подходят для женщин.

Сотни различных аргументов готовы были сорваться с ее языка, опровергнуть его хладнокровное суждение, но Ребекка заставила себя промолчать. Как поколебать его устоявшиеся взгляды на жизнь? Разумеется, она не собиралась сдаваться. Адаму нужна ее помощь. Ему отчаянно нужна она, Ребекка, и его слова только подтверждают это.

Подойдя к окну, девушка встала на колени на красную бархатную подушку на каменной скамье и посмотрела вниз.

– Я и не представляла, что мы забрались так высоко. Где мы?

– В восточной башне. Это одна из старых частей первоначальной постройки, которую мой прадед сохранил, когда перестраивал замок Керрик. – Адам присел рядом с ней. – Мы поднялись не так уж высоко. Так кажется потому, что мы находимся прямо над скалами.

Она с усмешкой спросила:

– И для чего использовалась эта комната?

В трех маленьких нишах комнаты стояли деревянные и жестяные ящики. Адам наклонился и взял деревянную шкатулку. Открыв крышку, он вынул оттуда медную подзорную трубу.

– Первоначально, когда башня только была построена, отсюда наблюдали за подступами к замку. Позднее здесь в грозовые ночи стал сидеть человек со свечами и лампами, сигналя кораблям, чтобы те не разбились о скалы. А еще ходили слухи, что контрабандисты тоже пользовались услугами таких постов. Ребекка криво усмехнулась:

– Вы хотите сказать, что в благородный род Керриков затесался контрабандист?

Адам игриво поднял брови:

– Фамильная история может быть очень занимательной, не так ли? – Протянув подзорную трубу, он предложил ей: – Взгляните.

Показывая, как держать трубу, Адам оказался около ее плеча. Жар его тела проник через ткань платья к ее коже. Его знакомый, приятный запах, почему-то напомнивший Ребекке миндаль, щекотал ее ноздри и вызывал воспоминание о яблоках с пряностями. Заставив себя забыть о глупостях, Ребекка сфокусировала внимание на черных тучах, скрывавших горизонт, и беспощадных волнах, обрушивавшихся на берег. Снова вспыхнула молния, и она вздрогнула.

Адам довольно засмеялся.

Ребекка уже собиралась испепелить его взглядом, но, мельком взглянув в трубу, воскликнула:

– Смотрите, корабль!

Он посмотрел в направлении ее пальца на большую тень в море. Маленький фонарь на носу корабля был едва различим сквозь дождь и туман.

– Так и есть.

– Вы думаете, он разобьется о скалы?

– Нет, он достаточно далеко. Эти берега сложны для опытных моряков и в ясный день, и они знают, что лучше держаться подальше. Только дурак осмелится причаливать здесь в такой шторм.

Она наблюдала за судном и металась так же, как корабль в волнах. Рядом с ней Адам после долгих поисков обнаружил и вытащил на свет жестяную коробку. Заинтригованная, Ребекка положила подзорную трубу обратно в шкатулку и, когда Адам сел на скамью, заглянула через его плечо. Около двадцати пяти миниатюрных деревянных солдатиков лежали на дне коробки. Схватив одного из них, Ребекка стала с интересом его рассматривать. У крошечного человечка была зарубка на шее. Она снова заглянула в коробку. Ни одна фигурка не походила на другие. Один солдатик держал меч и щит. У другого бедняги не было руки. Они показались Ребекке удивительно привлекательными.

– Это ваши?

Адам взял одного солдатика и кивнул.

– Понимаете, эта комната была моим собственным полем битвы. – Он протянул ей фигурку, которую держал в руке, – деревянную лошадь. – Это была моя личная армия. Я играл с ними дни напролет.

– Вы сами их сделали?

– Некоторых. Отец подарил мне первый набор на мой седьмой день рождения, когда сказал, что пора подумать о мужских занятиях. Сразу после этого я и сам начал вырезать их. Годами с помощью друзей я пополнял коллекцию. По-моему, того, без руки, вырезал Мак.

– Мак?

– Да, честный малый и хороший друг.

Ребекка вытащила из коробки еще нескольких солдатиков и лошадок, чтобы получше рассмотреть.

– Они похожи на шахматы.

– Да, – кивнул Адам. – Между шахматами и войной много общего.